Через три дня опять предстояло учение, на этот раз между 14-м гусарским и 14-м Донским полками в районе Козегловы, у самой германской границы. Как-то я спросил у Орановского, почему он сам разрабатывает задания, а не поручает штабу. «Путает только, толку мало», — ответил он. Я попросил его объяснить замысел учения и разрешить набросать задание. Он улыбнулся и согласился. Выполнив задание, на следующий день через удивленного начальника штаба отправил его начальнику дивизии.
Вскоре оно без поправок вернулось с приказанием разослать войскам. Отныне я приступил к исполнению своих прямых обязанностей. Вестфален не мешал мне их выполнять.
К 15 января учения закончились, и я уже не урывками, а вплотную мог познакомиться с оперативной задачей дивизии на случай войны. Прежде всего, остановлюсь на мобилизационном плане дивизии. Все части дивизии содержались почти по штатам военного времени, не были только укомплектованы людьми и лошадьми полковые обозы частей, обоз штаба и 2-й эшелон парка 23-й конной батареи. За исключением 14-го уланского полка, стоявшего в Кольце на достаточном удалении от границы, обозы 14-го драгунского, 14-го гусарского и 14-го Донского казачьего полков и штаба дивизии подлежали мобилизации в Петркуве, также на удалении от границы. Согласно действующему «Наставлению по мобилизации», части 14-й дивизии должны были отмобилизоваться ускоренным порядком, т. е. первый эшелон через 6 часов первого дня мобилизации, а второй — через 48 часов. В указаниях штаба Варшавского военного округа отмечалось, что «объявление мобилизации есть в то же время и объявление войны Германии и Австрии». Таким образом, мобилизационные планы частей были сравнительно просты и разработаны согласно «Наставлению по мобилизации». Однако по традиции, сохранившейся еще со времени Гурко, когда конница вторгалась в соседние государства тотчас же по объявлении войны, были разработаны мобилизационные дневники с расчетом отмобилизования частей через два часа после объявления мобилизации. Конечно, не все работы можно было закончить в этот срок, но боевые части могли уже через два часа вступить в бой. Самым тяжелым в плане была эвакуация семей офицеров и отправка различного груза в тыл на правый берег Вислы.
Я уже упомянул, что мобпланы как для первых, так и для вторых эшелонов были подготовлены. Мне пришлось вести разработку нового мобилизационного плана по расписанию № 20. Всю переписку с частями дивизии, со штабом округа и штабом 14-го корпуса по этому вопросу вел я. Пришлось научиться печатать на машинке. Мобилизационные дела хранились в несгораемом сейфе, ключ от которого всегда был у меня. Что же касается оперативного плана, то он хранился у начальника штаба. В план были посвящены только три лица: начальник дивизии, начальник штаба и я, как старший адъютант Генерального штаба.
На дивизию, расположенную на границе, ложилась первая задача: прикрытие мобилизации и стратегического развертывания армий.
Позже, в 1919 году, я написал исторический очерк о планировании и выполнении этой первой оперативной задачи 14-й кавалерийской дивизии. Он помещен в «Сборнике статей по военному искусству». Поскольку сборник в настоящее время является библиографической редкостью, а также в связи с публикацией за этот 30-летний срок немцами и австрийцами многих материалов, искажающих действительность, я вынужден вкратце изложить уже раз написанное мною о действиях 14-й кавалерийской дивизии.
К сожалению, я пережил не одну войну, и если все их описывать, нужно бы писать историю каждой. Это не под силу мне, да и скучно было бы для читателя, поэтому я остановлюсь кратко на наиболее характерных моментах, освещение которых поможет подлинному историку подбавить краски в рисуемые им события прошлого. Если учесть, что много письменного материала (документов) не сохранилось и навсегда потеряно, свидетельства мои, как участника событий, пожалуй, не будут лишними, хотя, по моему замыслу, эти свидетельства появятся не скоро, во всяком случае, после моей смерти. Кто знает, может быть, и они затеряются в каких-либо тайниках?.. Одно могу сказать, что перед потомством я буду прав, набрасывая сейчас эти строки.
Когда я обратился к начальнику штаба дивизии с просьбой ознакомиться с боевой задачей 14-й дивизии, старый полковник разложил передо мной несколько документов. Это был черновой набросок доклада, написанный генералом Орановским начальнику штаба Варшавского военного округа, в котором излагались все соображения по прикрытию мобилизации и стратегического развертывания на левом берегу Вислы, а также копии предписаний исполнителям. Где развертывались русские армии, в докладе Орановского не указывалось. По всей вероятности, ему это было известно. По сухомлиновской реформе, войска с левого берега Вислы выводились в Казанский и Московский военные округа. Судьба левого берега Вислы как плацдарма для развертывания армий была предрешена. Там оставались лишь 1-я и 2-я стрелковые бригады. 31-й пехотный полк 8-й пехотной дивизии, 14-я кавалерийская дивизия, 2-я бригада 15-й кавалерийской дивизии и части пяти с половиной пограничных бригад, которые в случае мобилизации формировали четыре пешие и четыре конные сотни пограничников. Всего, таким образом, на левом берегу Вислы находилось 20 батальонов, 36 эскадронов, 48 полевых и 6 конных орудий, 22 пешие и 22 конные сотни. На эти силы и возлагалось прикрытие мобилизации и развертывания армий. Для выполнения задачи все войска разделялись на два отряда: северный — с подчинением командиру 1-й стрелковой бригады и южный — под командованием начальника 14-й кавалерийской дивизии.
В состав южного отряда входили: 2-я стрелковая бригада, три полка с батареей 14-й кавалерийской дивизии (14-й драгунский полк оставался в подчинении начальника 1-й стрелковой бригады) и две с половиной бригады пограничников. Всего 8 батальонов, 24 полевых и 6 конных орудий, 10 пеших и 10 конных сотен пограничников, расположенных в районе Радома, Петркува, Ченстохова, Бендзина, Сандомира и Иван-города. Южному отряду вменялось в обязанность прикрыть мобилизацию на сборных пунктах в Петркуве, Ченстохове, Енджеюве, Кельце, Радоме и прикрыть отход частей 2-й стрелковой бригады в район сосредоточения на правый берег Вислы и, ведя разведку противника, к четырнадцатому дню войны сосредоточиться на левом берегу Вислы, в районе у Ивангорода. Фактически начальник 14-й кавалерийской дивизии для выполнения боевой задачи мог располагать только 28 эскадронами, 10 пешими сотнями, 8 пулеметами и 6 конными орудиями. Полоса действий 14-й кавалерийской дивизии разделялась на четыре района: Ченстохов, Кельце, Петркув, Радом. Первые два района непосредственно примыкали к границе. Если русский Генеральный штаб освобождал от войск западный берег Вислы, то Германия и Австро-Венгрия оставляли нетронутыми свои гарнизоны на русской границе и усиливали их.
Дислокация частей германской и австро-венгерской армий не была для нас секретом. В сейфах штаба 14-й дивизии находились два документа, присланные из штаба Варшавского округа: схема развертывания австрийской армии по данным 1912 года и схема расположения 6-го германского корпуса на пятый день мобилизации, выполненная на кальке. Схема развертывания австрийской армии считалась достоверным документом.
Второй документ — схема расположения 6-го германского корпуса — вызывал сомнение. На схеме указывались только резервные и ландверные формирования, а дислокация некоторых полевых воинских частей не обозначалась. Во всяком случае, даже с уходом 6-го корпуса на запад на границе могли остаться еще части первой линии: для действия против Ченстохова — 65-й пехотный полк, расположенный в Ополе, и против Бендзина — 23-я пехотная бригада со 2-м уланским полком, ближайшие части которых находились в Гливице.
