Двое с довольными улыбками до ушей появились за спиной правозащитника. Кажется, они этого ожидали с момента появления комиссии:
— Обыскать!
В следующую минуту было много визга, криков и возмущенных воплей.
Кричал Особь, возмущался и даже пытался помешать доктор, близняшки скулили что-то в стороне, видимо, идея бороться за права не виртуального, а конкретного человека для них была нова. Но наконец все содержимое карманов было аккуратно разложено передо мной.
— Это возмутительно! Вы еще пожалеете!
Я, не слушая, перебирал добычу:
— Кредитки, платок, таблетки для чистоты дыхания. Денег нет, подорожной нет, профессии нет, поручителей нет… простите, Конрад, но хотя вас лично я очень уважаю, принять ваше слово как поручительство в данный момент не готов. Может быть позже. Итак, данный бродяга арестован за оскорбление добрых гравштайнцев и приговаривается к тюремному заключению и каторжным работам. В камеру его!
Хвать! Вжжих! Руками за косяк — хвать! Рывок!
И опять дверь не смазанная проскрипела вслед очередной жертве моего произвола.
— Господин фон Гравштайн!
— Да-да, произвол и все такое. Нет, Конрад, он будет сидеть.
— Вы обязаны отпустить его!
— Какую из букв слова «нет» вы не понимаете?
— Но это важно!
— Важно? Женаты?
— Да.
— Дети есть?
— Есть.
— Все здоровы?
— Да.
— Вот это — важно. Все остальное подождет! Разговор закончен!
— Но ведь есть законы Федерации!
— А мы тут причем?
— И общепринятые права человека!
— А он тут причем?
— Я буду жаловаться!
— Кому?
— Тому, кто тут главный!
— Это я, слушаю.
— Тогда я в суд подам!
— Судьей тут тоже я.
— Вынесу на суд общественности!
— Это моим верным подданным? Ну-ну.
— Тогда… полиция?
— В смысле — баронская стража?
— Правозащитные организации?
— Сидят в камере.
— Мировая общественность?
— Обещала не вмешиваться.
— Но… нельзя же так?
— Добро пожаловать в новое средневековье! Мы и сами не в восторге.
Он застыл с раскрытым ртом, глядя обиженно и возмущенно одновременно. Двойняшки, прижав папки с бумагами к груди, смотрели за нашим словесным поединком открыв рты.
— Что поделать, дорогой Конрад, оскорбительно поведя разговор со мной он оскорбил всех моих людей. Я не просил этой обузы, но деваться мне некуда, и если я должен жить по законам средневековья, то никто, оскорбивший меня или моих добрых подданных безнаказанным не останется. Вот, надеюсь, вы передадите эти документы, подготовленные моим управляющим, руководству вашего фонда и тем людям, что послали вас сюда. Там полный набор законов, которые мы соблюдаем, а подобные этому вот, — я кивнул на дверь за спиной, — стремятся нарушить, даже не узнав, чем это может обернуться. Вы, я вижу, славный человек, которого используют втемную всякие мерзавцы, прикрываясь благой целью. У меня у самого отец врач, я уважаю и вашу профессию и ваше стремление защитить слабых и обездоленных, но молча снести подобное поведение я не имею права, увы.
Вокруг постепенно собирались услышавшие о новом аресте обитатели замка, вдалеке оживленно обсуждали и фоткали все вокруг туристы. Доктор попытался еще раз:
— Мы могли бы собрать некоторую сумму…
— За кого меня принимаете, Конрад? Я не бандит. Просто общаясь с людьми было бы неплохо делать это не через губу, с высоты своего мнимого превосходства. Bytchit' ne nado, как говорят у меня на родине. Вы старались разобраться, а этот хотел лишь обвинить. Ну, получил своей же мерой. Останетесь на ужин, доктор?
Он оглянулся, покачал головой.
— Ну что же, тогда могу лишь пожелать, чтобы вы приехали сюда еще раз уже не как инспектор, а как турист или даже гость. Мы здесь всегда рады хорошим гостям!
Народ, словно по команде, зааплодировал.
Глядя в спину уходящим инспекторам я кивнул Норману и Дэну проводить их, а сам задумался. Нехорошо все таки получилось, не сдержался. Зато не дал ему по морде, и к тому же теперь полный набор — мытарь, ростовщик, людоед и правозащитник. Пятую камеру оставим для туристов. В смысле — для фотографий. Хотя еще бы продажного журналиста посадить, или кого-нибудь из особо прожженных ювенальщиков — для полного комплекта. Но камер всего пять, нельзя же все отдать всякой пакости, надо же что-то и честным людям оставить? Я добрый барон, у меня и тюрьма маленькая, и законы мягкие. И плаха всего одна, на целое баронство.
Ладно, не вышло добром, пусть будет как будет. Вечер уже, пора ужинать с туристами и все-таки попробовать урвать хоть полчасика, спокойно посидеть на башне.
Обо всем остальном я подумаю завтра.
«Я к этому психу в его безумный замок больше не сунусь! Не знаю, действительно ли он тот, за кого его принимают, но что он опасен для окружающих — это точно!»
из блога доктора медицины Конрада ван Хельсинга, старшего инспектора общественного фонда «Равные права»
«Девочки, у меня новый фик! О древнем страдающем зле, чье безумие сводит с ума даже самых стойких противников, заставляя их мучаться в переживаниях!»
из блога модератора сайта «Анимир», тэги «вдохновение», «слэш», «новое», «пошлятинка!!!!!».
— А вы, господин барон, пользуетесь правом первой ночи?
Я тяжело вздохнул, отрезал кусок мяса и начал сосредоточенно жевать.
Когда этот вопрос задали в первый раз — было смешно. Во второй, третий, пятый — я еще отшучивался. На десятый уже злился. Сейчас, потеряв счет, я просто молча жую, не отвлекаясь. Ничего не знаю, нет у нас всяких таких прав!
Тем более, что обед нынче вкусный, а эта баба меня уже достала.
Туристки… туристки на завтрак, туристки на ужин, у меня скоро изжога от них начнется! Каждая вторая хочет показать, какая она воспитанная и утонченная, каждая первая старается привлечь внимание. Мужья ревниво сопят, но это ладно, есть ведь и такие, которые, прости господи, намерены гордиться «победой» супружницы, а то и лично сфоткать процесс…
— Попробуйте этот паштет, гордость моего повара. Но будьте осторожны: замковый повар, мадам ван Шторре… ох, ну что же вы так! — Туристка, сунувшая в рот целую ложку означенного лакомства, надула щеки и меняла окрас как испуганный осьминог, волнами. — Она любит все острое. Ничего-ничего, к этому надо просто привыкнуть. У меня в пажах проходит обучение молодой человек из Японии, они разработали этот рецепт вместе.
