Книга Торквемада - Сергей Нечаев

Андрей Кураев констатирует: «Инквизиция хотя бы предоставляла слово самому обвиняемому, а от обвинителя требовала ясных доказательств… В итоге — ни один другой суд в истории не выносил так много оправдательных приговоров».

Генри Кеймен в своей книге «Испанская инквизиция», изданной в 1997 году, отмечает, что архивы инквизиции содержат 49 092 досье, но только 1,9 процента из них определяют вину обвиняемого и передают дело светским властям для исполнения смертного приговора. Остальные 98,1 процента были либо оправданны, либо получили легкое наказание (штраф, покаяние, паломничество).

Конечно, есть и совершенно противоположные мнения. Например, принято утверждать, что инквизиция вообще никогда не оправдывала свои жертвы, и в лучшем случае приговор гласил, что «обвинение не доказано». Якобы даже оправдательный приговор не мог служить помехой для нового процесса против той же жертвы.

Монах-францисканец Бернар Делисье, конфликтовавший с инквизицией и требовавший ее отмены, как-то даже в присутствии французского короля Филиппа Красивого заявил, что инквизиция могла обвинить в ереси самих святых Петра и Павла и они были бы не в состоянии защитить себя. Им не представили бы никаких конкретных обвинений, не ознакомили бы с именами свидетелей и их показаниями. «Каким же образом, — вопрошал Бернар Делисье, — могли бы святые апостолы защищать себя, особенно при том условии, что всякого, явившегося к ним на помощь, сейчас же обвинили бы в сочувствии ереси?»

Приводящий эту цитату Генри Чарлз Ли в своей «Истории инквизиции в Средние века» добавляет от себя: «Все это, безусловно, верно. Жертва была связана путами, вырваться из которых ей было невозможно, и всякая попытка освободиться от них еще только туже затягивала узлы».

На позициях яростного защитника инквизиции стоял известный испанский историк Марселино Менендес-и-Пелайо, умерший в Сантандере в 1912 году. Его взгляды по этому вопросу изложены в трехтомной книге «История испанских еретиков», опубликованной в 1880–1882 годах. Хотя это сочинение было написано автором, не достигшим и 25-летнего возраста, оно основано на огромном количестве первоисточников и считается в своем роде классическим. Подробно рассматривая различного рода ереси, существовавшие в Испании, Марселино Менендес-и-Пелайо не только оправдывает преследование еретиков, но даже прославляет действия инквизиции.

В своих рассуждениях об инквизиции этот автор исходит из следующего посыла: «Испанский гений в высшей степени пропитан католическим духом, ересь среди нас — случайное и временное явление».

Его в этом поддерживает профессор теологии Николас Лопес Мартинес, считающий, что ересь «нарушает социальный порядок».

Истинно верующий не может не одобрять действий инквизиции, утверждает Марселино Менендес-и-Пелайо. Он пишет: «Кто признает, что ересь есть серьезнейшее преступление и грех, взывающий к Небу и угрожающий существованию гражданского общества, кто отвергает принцип догматической терпимости, то есть безразличное отношение и к истине, и к ошибке, тот обязательно должен признать духовное и физическое наказание еретиков, тот должен согласиться с инквизицией».

Аналогичную мысль высказывает и Марселей Дефурно. По его мнению, даже угроза, висевшая над всеми, «ничуть не уменьшала уважения и привязанности испанцев к учреждению, которое, защищая чистоту веры, казалось духовным стражем всей Испании».

Марселино Менендес-и-Пелайо уверен, что изгнание евреев из Испании в 1492 году было неизбежным следствием антииудейских настроений, которые преобладали в испанском обществе в XV веке. Он пишет: «Решение Католических королей не было ни плохим, ни хорошим, оно было единственно возможным и исторически неизбежным в тех условиях».

Он также утверждает: «Те, кто осуждает инквизицию как орудие тирании, должны будут сегодня признать, что она была народной тиранией, тиранией расы и крови, гордым народным голосованием, демократической справедливостью, которая уравняла все головы — от короля до плебея».

Представляет интерес и подход к данному вопросу историка Бартолеме Беннассара. В его статье «Портрет фанатика» читаем: «Торквемада обычно видится в коллективной памяти как олицетворение всех злоупотреблений, связанных с „черной легендой“. Стараясь дать взвешенный портрет первого великого инквизитора, можно утверждать, что он не несет никакой ответственности за ее создание… Число жертв, приписываемых Торквемаде, чрезмерно раздуто».

В своей книге об испанской инквизиции, изданной в 1979 году, этот автор говорит о том, что «большая часть инквизиторов была всего лишь функционерами», то есть людьми, «небрежными в гораздо большей степени, чем монахи-фанатики». Он утверждает, что «инквизиторская функция в их сознании представляла собой лишь этап, более или менее продолжительный, их cursus honorum (пути чести)».

Другой известный историк, Висенте Паласио Атард, в книге «Здравый смысл инквизиции», изданной в 1954 году, призывает к объективности в изучении этой организации: «Чтобы понять инквизицию, необходимо отказаться от полемического задора. Это нам поможет уразуметь, что инквизиция сама по себе вовсе ни хороша, ни плоха, что она не есть институт божественного права, а создана людьми и посему несовершенна».

Точно так же не был ни однозначно плох, ни однозначно хорош и Томас де Торквемада. Можно еще очень долго спорить по поводу соотношения понятий «цель» и «средства» и о том, может ли великая цель оправдывать жестокие средства ее достижения. Жизнь и деятельность Торквемады, как и инквизицию, следует рассматривать без полемического задора. Он избавил страну от папского влияния, содействовал ее освобождению от многовекового мусульманского ига, сыграл важнейшую роль в объединении двух крупнейших королевств Пиренейского полуострова и в превращении Испании в одно из самых могущественных государств Европы. Преемники Торквемады, Диего де Деса и особенно Франсиско Хименес де Сиснерос, архиепископ Толедский, завершили дело территориально-религиозного объединения Испании.

В настоящее время испанская инквизиция и Томас де Торквемадк — это еще далеко не закрытые страницы истории. Спор о них продолжается…