Длительный отъезд Луизы из дома — в течение трех дней для проведения инструктивной встречи — беспокоил и Центр. Начальник ГРУ генерал-полковник Петр Ивашутин, утверждая план проведения встречи, не просто «подмахнул» его, а лично начертал указание: «Отлегендировать отсутствие Луизы дома».
Словом, предстояло разрешить много накопившихся проблем. В частности, необходимо было обновить условия встреч по явкам, ввести новые конспиративные адреса в третьих странах, отработать порядок ввода новых сигналов.
Подробно обсудили также перспективы работы Мюрата. Каковы они были на тот момент? Оперативная обстановка во Франции оставалась напряженной. В августе 1962 года резко обострились отношения двух держав. СССР приступил к проведению оперативно-стратегической операции «Анадырь» по переброске на Кубу советских войск и боевой техники, включая ракеты среднего радиуса действия с ядерными боеголовками. 22 августа произошло покушение на генерала де Голля под Парижем. Усилилось патрулирование полиции и жандармерии с досмотром салонов и багажников автомобилей. Рези-дентуре приходилось с этим считаться. Любимов, не имея дипломатического паспорта, дважды подвергался такому досмотру. Вдобавок к тому же в октябре был арестован предатель Пеньковский, что естественно повлияло на оперативную деятельность резидентуры.
Что касается Мюрата, то ему предстояло сменить место службы. Из ФРГ его переводили во Францию. Планировалось, что он будет работать в аппарате Генерального секретаря НАТО, в районе Порт Дофин.
Казалось бы, на первый взгляд для него все складывается неплохо. Солидный пост в столице, под боком у Генсека НАТО. Но Мюрат был недоволен. Он считал, что аппарат Генсека — это бюрократический орган, который существует для обслуживания протокольных мероприятий и весьма далек от армейских проблем. К тому же агент опасался, что оперативные условия в Порт Дофин будут сложнее. Здесь действовала не американская, а французская контрразведка, которая работает тоньше и изощреннее.
Семейное положение Мюрата также было незавидным. Семья, по сути, развалилась. С женой Мюрат уже давно не жил, но развод она давать не хотела, чтобы не лишиться наследства. Правда, и ему развод оказался невыгоден. По брачному контракту недвижимое имущество переходило его жене и детям.
Из-за семейных неурядиц пошатнулось финансовое положение. Жил он скромно, в служебной квартире, на территории военной базы. Обедал у себя дома, готовил сам. При всем этом не забудем: Мюрат — полковник, высокое должностное лицо штаба НАТО, аристократ.
В начале октября 1962 года, за неделю до блокады Кубы и начала кризиса, Мюрат вынес из штаба НАТО и перефотографировал два тома «Перечня целей» для нанесения атомных ударов по объектам на территории СССР и стран Варшавского договора. Ему пришлось дважды забирать и возвращать в штаб документы, каждый раз проходя через контрольные пункты. Это был большой риск. Всего он отснял 25 пленок «Минокс». Наше командование получило достоверные данные о 1093 целях на территории СССР и других стран социалистического содружества, по которым планировалось нанесение ядерных ударов. Это была уникальная документальная информация, оцененная как «особо важная».
«МЫ ДОЛЖНЫ ОТСТУПИТЬ»
28 октября 1962 года, в полдень, на правительственной даче в Ново-Огареве, что под Москвой, собралось все руководство страны. Президиум Центрального Комитета КПСС проходил в расширенном составе. Были приглашены не только члены Президиума, но и кандидаты, а также секретари ЦК.
В небольшом зале повисла напряженная тревожная тишина. Советский Союз стоял на пороге войны. Все собравшиеся помнили войну. 20 лет не такой уж большой срок, чтобы забыть кошмары сорок первого. И вот они вновь, считай, в том страшном июне. Только нет теперь Сталина, некого винить в ошибках и просчетах. У них есть теперь Никита, «Хрущ», как называли «первого» соратники — Подгорный, Брежнев, Шелепин.
Через два года они припомнят ему «кубинскую авантюру» на Пленуме ЦК и отправят в отставку. Но пока «Хрущ» был у руля, а страна стояла на краю ядерной пропасти.
Руководители, собравшиеся в Ново-Огареве, знали все перипетии семидневного ядерного противостояния, начиная с 22 октября, когда президент Кеннеди поведал миру о своей «находке» на Кубе. Они были рядом с главным «вдохновителем и организатором» размещения советских ракет под боком у США; видели его растерянность, прикрываемую бравыми публичными выступлениями. Потом были письма, ультиматумы, требования друг к другу… Словом, семь дней кошмара. И вот теперь он собрал их всех. Что скажет? Объявит о войне?
Открывая заседание, Хрущев мрачно произнес: «…Мы оказались лицом к лицу с угрозой войны и ядерной катастрофы, в результате которой может погибнуть человеческая цивилизация. Чтобы спасти человечество, мы должны отступить. Я собрал вас всех, чтобы посоветоваться и обсудить, согласны ли вы с такого рода решением».
Далее Хрущев предложил поддержать те меры, которые Кеннеди высказывал в своем вчерашнем письме. «Ситуация на Кубе выходит из-под контроля», — посетовал он.
Обсуждение начали с самого больного вопроса: что делать, если США сегодня нанесут удар по Кубе? Ответ был один: дать адекватный отпор. Это и записали в решении. Таким образом, генерал армии Исса Плиев, командующий группировкой советских войск на Кубе, получил право использовать силу в целях самообороны. Правда, в решении Президиума ничего не говорилось о праве на применение тактического ядерного оружия, но в то же время не прозвучал и запрет. Стало быть, что не запрещено, то разрешено.
В момент горячего обсуждения в зал зашел помощник Хрущева — Трояновский. Он зачитал телефонограмму из Вашингтона. Только что закончилась встреча советского посла Добрынина с братом президента Робертом Кеннеди. Роберт считает, что по поводу торга он «не видит непреодолимых препятствий». Однако просит передать, что ответ ожидается сегодня же. Осталось очень мало времени для разрешения проблемы. События стремительно развиваются.
Трояновский добавил: очевидно, что президент Кеннеди находится под сильным давлением Пентагона.
Сообщение помощника вызвало еще большее напряжение среди присутствующих. Хрущев вызвал стенографистку и тут же в зале заседания стал диктовать ответ:
«Получил ваше послание от 27 октября с.г., — диктовал Хрущев. Зал молча слушал. — Выряжаю свое удовлетворение и признательность за проявленное вами чувство меры и понимания ответственности… Чтобы скорее завершить ликвидацию опасного конфликта для дела мира… советское правительство в дополнение к уже данным ранее указаниям о прекращении дальнейших работ на строительных площадках для размещения оружия отдало новое распоряжение о демонтаже вооружения, которое вы называете наступательным, упаковке его и возвращению его в Советский Союз».
Кроме этого письма Хрущев написал еще два личных послания президенту. Первое устно Добрынин передал Роберту Кеннеди, второе было секретным — в нем говорилось, что Кремль ожидает от Белого дома выполнения обещания о демонтаже ракет в Турции. Президиум также решил основное письмо Хрущева передать по московскому радио. Секретарь ЦК Ильичев лично доставил его в студию.
