Что же касается новгородцев, то они так и рвались в бой, до зубного скрипа. К княжескому шатру явились выборные от войска и заявили открытым текстом: «Заутра перевеземъся на ня; аще кто не поидеть с нами, сами потнемъ его» (Лаврентьевская летопись).
Коротко и ясно – завтра мы идем в атаку, а кто не с нами, тот против нас! Ярослав порыв своих людей оценил и отправил на противоположный берег лазутчика к верному человеку. На словах велено было передать: «Оньсии, что ты тому велишь творити; меду мало варено, а дружины много» (Новгородская I летопись младшего).
Как на грех, именно в эту ночь Святополк закатил пирушку для своих людей, что и отметил летописец: «Всю нощь пилъ бе с дружиною своею» (Лаврентьевская летопись). Верный Ярославу человек наметанным глазом оценил обстановку и отправил князю такой ответ: «Да аще меду мало, а дружине много, да к вечеру дати» (Новгородская I летопись младшего). Новгородский князь донесение выслушал, выводы сделал и объявил на рассвете атаку. Отсчет времени пошел на часы.
…Задолго до того, как наступил рассвет, новгородцы и варяги двинулись к Днепру. В темноте шли тихо, стараясь не звенеть оружием, избегая излишних разговоров, в случае необходимости переговаривались шепотом. Их головы по приказу Ярослава были обмотаны белыми платками, чтобы в ночи отличить своих от чужаков. Новгородский князь поставил на кон все и теперь хотел исключить любую неожиданность. Осторожно погрузившись в ладьи, северные полки начали переправу. Гребцы аккуратно погружали весла в воду, опасаясь плеском воды выдать приближение огромного количества судов к противоположному берегу. Неожиданно спокойно преодолев водную преграду, воины Ярослава стали высаживаться на берег.
Первыми из ладей выскочили варяги и стали быстро формировать «стену щитов». За ними высыпали новгородцы, одни из них стали разбегаться по крыльям боевого порядка скандинавов, а другие стали сталкивать обратно в Днепр ладьи – пути назад не было. Как только закончилось построение, полки Ярослава пошли в атаку.
Для упившихся медом дружинников Святополка пробуждение было страшным. Рев боевых рогов варягов, грохот мечей скандинавов о щиты, боевой клич новгородцев – вся эта вакханалия обрушилась на затуманенные винными парами головы не протрезвевших гридней. Хватая первое попавшееся под руку оружие, они выскакивали из шатров и сразу вступали в сечу, которая кипела по всему лагерю. Десятники и сотники, срывая голоса, сбивали боевые порядки, но варяги ломили железной стеной, ломая построения киевлян. Бой кипел лютый. Новгородцы крушили врагов боевыми топорами, «стена щитов» сминала всех, кто вставал у нее на пути, медленно прорубаясь к шатру Святополка. Киевский князь уже успел облачиться в доспехи и теперь восседал на коне, пытаясь остановить свои пятившиеся войска. Уже умчались гонцы к печенегам, но орда не успевала прийти на помощь гибнувшей дружине Святополка, поскольку стояла за озером.
Почему сын Ярополка совершил такую глупость, расположив стан киевлян между двумя озерами, а печенегов на противоположном берегу? Теперь это самое озеро, покрытое тонкой коркой льда, мешало степнякам быстро прийти на помощь союзникам, поскольку им пришлось идти в обход. За это время варяги и новгородцы сумели опрокинуть киевлян, а гридней Святополка загнать на озерный лед. Когда же лед стал ломаться, а дружинники начали тонуть в черных полыньях, киевский князь понял, что все кончено. Нахлестывая коня, он помчался прочь с поля боя, бросив на произвол судьбы свое разгромленное войско. Видя поражение союзников, стала уходить с поля боя и печенежская орда, так и не вступив в боевое соприкосновение с противником.
Победа Ярослава была полной и безоговорочной.
Как военачальник, новгородский князь показал себя с самой лучшей стороны. Проявив завидную выдержку и терпение, убаюкав врага своей пассивностью, он нанес сокрушительный удар в то время, когда противник не ожидал ничего подобного. Да и разведка у Ярослава была поставлена отменно. Время для атаки было выбрано идеально – «Ярославъ же заутра, исполчивъ дружину свою, противу свету перевезеся» (Лаврентьевская летопись).
Стремясь свести весь риск к минимуму, сын Владимира отдает свой знаменитый приказ повязать воинам головы платками – «знаменаитеся, повиваите собе главы своя убрусомъ» (Новгородская I летопись младшего). И только после этого командует атаку. Тот факт, что варяги и новгородцы оттолкнули ладьи от берега, отрезав себе единственный путь к отступлению, свидетельствует только об одном – решимости биться до конца. Не щадить ни себя, ни врага. Мощнейшая атака варягов на боевые порядки гридней Святополка сокрушила киевлян. Скандинавы «напали на него в открытый щит. Был тогда жесточайший бой, и много людей погибло, и после этого был прорван строй» («Сага об Эймунде»).
Что же касается Святополка, то он сам вырыл себе могилу. Его действия, начиная от дурацкого расположения войск и заканчивая попойкой перед сражением, выглядят глупо. «Святополкъ стояше межи двема озерома, и всю нощь пилъ бе с дружиною своею» (Лаврентьевская летопись). Излишняя самоуверенность сыграла с князем киевским злую шутку.
Вполне возможно, киевский князь рассчитывал, что, завидев переправу противника через Днепр, он успеет выдвинуть свои полки на позиции, но Ярослав ему такой возможности не предоставил. Невозможность печенегов во время подойти к месту сражения еще больше усугубило ситуацию. Киевский князь делает одну ошибку за другой, и, как следствие, битва протекает не так, как он планировал: «Быстъ сеча зла, и не бе лзе озеромь печенегомъ помагати, и притиснуша Святополка с дружиною ко озеру, и въступиша на ледъ, и обломися с ними ледъ» (Лаврентьевская летопись).
И в итоге – разгром.
Причем настолько сокрушительный, что на Руси больше не находится сил, на которые мог бы опереться Святополк. И будь он хоть десять раз законным князем, за него никто уже не хочет сражаться. Люди вполне справедливо считали, что убийца своих ближайших родичей понес заслуженную кару. Битва под Любечем наглядно показала, на чьей стороне правда, и Русь отвернулась от Святополка.
Вновь Север победил Юг. В очередной раз новгородцы и варяги вступили в столицу Руси, приведя с собой нового князя. Причем летописец особо отметил, что он имеет законные права на златой киевский стол: «Ярославъ же седе Кыеве на столе отьни и дедни. И бы тогда Ярославъ летъ 28» (Лаврентьевская летопись).
Как уже отмечалось выше, сын Владимира занялся тем, что стал щедро одаривать своих союзников. От души, по-княжески. Задаренные новгородцы отправились домой, а варяги остались, благо Ярославу было теперь чем им платить. Именно на этом месте Новгородская I летопись младшего извода прекращает рассказ о борьбе между Ярославом и Святополком, сообщив, что последний бежал к печенегам, а затем скончался «межи Чахы и Ляхы, никим же гонимъ пропаде оканныи». Только все было не так просто, как сообщает новгородский летописец.
После поражения Святополк сразу покинул пределы Руси и ринулся к своему тестю, польскому королю Болеславу, единственному, кто мог теперь ему помочь. Скоро он вернется, но не один – с ляхами.
