— Почему в Стамбуле?
— Турки владели в то время Палестиной и все ценное, что находили, увозили к себе.
— Зачем ты рассказала эту историю?
— Мне кажется, мы тоже строим с тобой туннель. Идем навстречу друг другу, дробим камни, и я очень верю — встретимся.
— И тогда?
— Тогда наш с тобой Иерусалим не умрет. Не погибнет наш источник с чистой, живой водой. Значит, мы сохраним нашу дружбу навсегда. Я не люблю высоких слов, но не могу найти другого примера, более подходящего. Ринат, у нас нет с тобой ничего общего. Нас ничто не соединяет. Ничто. Но однажды будет проложен наш туннель. Твой и мой. Я очень хочу этого!
— Я тоже хочу... А что было дальше с Рафи?
— Ничего особенного. Мы провели в Венеции две недели. Он пытался дарить мне дорогие украшения, но я не могла брать подарки от человека, не давая ему ничего взамен.
— Ты так и не отдалась ему?
— Нет.
— Зря. Надо было хотя бы попробовать.
— Я давно не поддаюсь самообману. Конечно, проще простого выпить бутылку дорогого вина и, почти ничего не соображая, упасть с Рафи на шелковистые простыни в пятизвездочном отеле... Но это дорога в тупик, в страдания, в бесконечные споры с собой... Мне было с ним одиноко.
— Хочешь правду?
— Конечно.
— Я всегда завидовала тебе. Твоей красоте... Твоей отстраненности, умению ничего не делая, вдруг покорять мужчин. Думала, это специальная маска, хитро изобретенная тобой для побед. С другой стороны, никогда не могла понять, почему, имея такое победоносное оружие, ты не используешь его. Теперь мне кажется, ты просто не умеешь им пользоваться, точнее, вообще не знаешь, зачем оно тебе.
— Знаю. Но Бог дал мне очарование вместе с огромной ответственностью.
— Ответственностью за что?
— За людей, с которыми общаюсь. Я не умею врать, притворяться. Не могу причинять боль.
— Но ведь так невозможно жить на земле! Ты же не ангел! Тебе необходим хороший, состоятельный муж, красивый дом, дорогие вещи. Ты должна думать о себе! О себе, а не о других людях.
— В том-то и дело, что моя искренность нужна прежде всего мне. Я не пользуюсь своим оружием в корыстных целях, чтобы чувствовать себя хорошо с самой собой. Только так я могу существовать.
— Зачем же тебе красота?
— Чтобы стать счастливой.
— Но каким образом?
— Сделать счастливым человека, который меня полюбит и которого полюблю я.
— Любовь... Ее не существует на земле.
— Возможно, но она есть на небе. Когда мы построим наш туннель, я научу тебя летать.
— Рожденный ползать летать не может.
— Ты веришь Максиму Горькому?!
— Это правда жизни.
— Вряд ли. Никто не знает, кем он рожден. Человек получает свой опыт в разные периоды жизни. Одни — с рождения, другие — в зрелости, третьи — в старости.
— Я не оканчивала философский факультет. Мне твои слова так же непонятны, как тригонометрическая функция. Единственное, что уяснила сейчас: ты не вступаешь с мужчинами в скоропалительные интимные отношения не по причине благовоспитанности.
— Абсолютно верно. С любимым вообще не существует вопроса времени. Счастье — быть вместе, и совсем не важно, когда и чем заниматься: есть, спать, говорить, идти в кино, читать книгу, петь песни, воспитывать ребенка...
— Ты хочешь сказать, что если полюбишь мужчину, то вполне способна оказаться с ним в постели в первый час знакомства?
— ... Да. По-моему, нормы морали существуют лишь для того, чтобы маскировать искренние чувства.
Несколько минут Ринат смотрела на меня как-то странно — исподлобья, словно на что-то решаясь, и вдруг сказала:
— Я предлагаю тебе эксперимент!
— Какой?
— Встретить мужчину в моем ночном клубе.
— Зачем?
Она сосредоточенно крутила тонкую ножку бокала — может, искала подходящие слова, а может, боялась обидеть. Наконец посмотрела мне в глаза и произнесла:
— Я пытаюсь понять тебя, точнее, поверить тебе, но у меня ничего не получается. Я считаю твое поведение с Рафи предельно глупым. Мне нужен конкретный пример. Я должна увидеть тебя в конкретной ситуации...
— Какой ситуации?
— В этом и заключается эксперимент... Ты будешь приходить в мой клуб каждый вечер и выбирать себе мужчину.
— Зачем?
— Может быть, найдешь того, с кем тебе не будет одиноко.
— То есть влюблюсь с первого взгляда?
— Да, что-то похожее... Если такой мужчина появится, дашь мне сигнал. Я предложу ему тебя. Пойдете с ним в номер, а после он заплатит пятьдесят долларов, а ты возьмешь эти деньги.
— Почему именно пятьдесят долларов?
— Цена проститутки в моем клубе.
— Не понимаю, зачем тебе это нужно, Ринат?
— Хочу убедиться, что правила приличия не имеют для тебя значения.
— Если есть настоящее чувство — не имеют.
— По-твоему, любовь так всесильна, что мужчина, побывав с тобой в комнате, где трахаются проститутки, и заплатив пятьдесят долларов за услуги, в состоянии разглядеть твои достоинства?
— Да, мужчина, который полюбит, поймет, что у меня нет с проститутками ничего общего, ощутит мою духовную и физическую чистоту.
Ринат смотрела на меня так, будто я была пятилетней девочкой, собирающейся замуж за инопланетянина. Я же в тот момент была просто увлечена полемикой и вообще не думала о последствиях, не замечая, как сестра стремительно обставляла эксперимент действующими лицами.
— Каждый вечер мой клуб посещают около семидесяти мужчин.
— Кто они?
— В основном женатые и состоятельные, те, что отправляются на неделю-две в Будапешт развлечься, отдохнуть от семьи... Представители «всех племен и народов».
— А если я не встречу этого мужчину?
— Значит, эксперимент не состоится, но полагаюсь на твою честность.
— Да... Несомненно.
— У нашего эксперимента есть несомненный плюс...
О минусах сестра предпочитала умалчивать?
— Интересно, что же это?
— Если победишь, выйдешь замуж за состоятельного мужчину по взаимной любви.
— Но тогда мне придется разрушить чью-то семью.
— Ты же не умеешь разрушать и причинять боль. Думаю, много семей разрушилось и разрушится без твоего участия. К тому же, если честно, я вообще не верю в успех этого эксперимента, но прокладка туннеля начата, впереди — тонны камней. Через полчаса открывается клуб. Ты со мной?..
