– Да, миссис Траверс. Конечно, я ухожу, миссис Траверс. Как только мы справимся с простыней, миссис Траверс. Берти, если вы с Дживсом будете держать этот угол...
– Вы хотите, чтобы они спустили вас из окна на простыне?
– Да, миссис Траверс. Тогда я смогу взять автомобиль Берти и уехать в Лондон.
– Здесь высоко.
– Нет, миссис Траверс, не очень.
– Рискуете сломать себе шею.
– Нет, миссис Траверс, вряд ли.
– Не нет, а да, – возразила тетя Далия.
– Ну же, Берти, – обратилась она ко мне, вдруг необыкновенно воодушевившись, – поворачивайся живее. Спустите его из окна на простыне. Чего ты ждешь?
Я посмотрел на Дживса.
– Вы готовы, Дживс?
– Да, сэр. – Дживс деликатно кашлянул. – Если мистер Финк-Ноттл поедет в вашем автомобиле в Лондон, может быть, он возьмет с собой ваш чемодан и забросит в вашу квартиру?
Я тихо ахнул. Тетя Далия тоже. Я широко раскрыл глаза. Равно как тетя Далия. Мы с ней посмотрели друг на друга, и я увидел в ее глазах такое же благоговейное восхищение, какое она, без сомнения, увидела в моих.
Я был сражен наповал. Только что я тупо твердил себе, что никакие силы не вызволят меня из этой передряги. Кажется, я даже слышал шум крыльев приближающейся Судьбы. И вот теперь!..
Говоря о Наполеоне, тетя Далия утверждала, что он особенно хорошо соображал в минуты смертельной опасности, но готов спорить на что угодно – даже ум Наполеона не поднялся бы до таких сверкающих высот. Как много раз случалось в прошлом, человек позвонил в колокольчик и получил в награду сигару или кокосовый орех.
– Да, Дживс, – сказал я, хотя мне трудно было говорить, – вы правы. Он может взять его с собой, это так просто.
– Да, сэр.
– Гасси, тебе не трудно будет захватить мои чемодан? Если ты возьмешь мой автомобиль, мне придется ехать поездом. Я и сам уезжаю завтра утром. Не хочется возиться с багажом.
– Конечно.
– Мы спустим тебя на простыне, а чемодан сбросим. Приступаем, Дживс?
– Да, сэр.
– Приятного путешествия!
Я в жизни еще не принимал участия в операции, которая доставила бы удовольствие всем ее участникам без исключения. Простыня не порвалась, и потому Гасси был счастлив. Никто не помешал нам – это обрадовало меня. А когда я бросил из окна чемодан и он упал Гасси на голову, в восторг пришла тетя Далия. Что касается Дживса, было видно, что верный слуга преисполнен гордости, ибо это он придумал, как спасти своего молодого господина и повелителя в час грозной опасности. Его девиз – "Преданное служение".
Бурные эмоции, которые мне в тот вечер пришлось пережить, естественно, отняли немало сил, и потому я испытал облегчение, когда тетя Далия, произнеся прочувствованную речь, в которой выразила благодарность нашему спасителю в ярких, красочных тонах, сказала, что теперь она пойдет посмотрит, что делается в стане врага. Ее уход дал мне возможность сесть в кресло, в котором, останься она здесь, гнездилась бы до скончания века. Плюхнувшись на мягкое сиденье, я блаженно заурчал.
– Ну вот, Дживс, и все!
– Да, сэр.
– В который раз ваш острый ум предотвратил, казалось бы, неминуемую катастрофу.
– Вы очень добры, сэр.
– Нет, Дживс. Я говорю то, что сказал бы всякий мыслящий человек. Я не встревал, когда говорила тетя Далия, потому что знаю: она не терпит, чтобы ей мешали, но поверьте, что я мысленно с большим чувством повторял за ней все ее слова. Вам нет равных, Дживс. Какой у вас размер шляпы?
– Восьмой, сэр.
– Я думал, больше. Одиннадцатый или двенадцатый.
Я взял в рот немного бренди и с наслаждением подержал на языке. До чего же приятно вот так понежиться после всех треволнений сегодняшнего дня.
– Согласитесь, Дживс, круто нас взяли в оборот.
– Трудно не согласиться, сэр.
– Начинаешь понимать, что чувствовал капитан "Геспера", у которого была юная дочь. И все-таки, я думаю, такие испытания благотворно влияют на характер человека.
– Несомненно, сэр.
– Закаляют его.
– Да, сэр.
– Однако я не жалею, что все кончилось. Хорошенького понемногу. Да, все кончилось, это чувствуется. Уверен, этот мрачный дом больше не подкинет нам зловещих сюрпризов.
– Надеюсь, нет, сэр.
– Я просто уверен. "Тотли-Тауэрс" выпустил все свои ядовитые стрелы, наконец-то мы можем забыть о тревогах. До чего же приятно, Дживс, мы это заслужили.
– Чрезвычайно приятно, сэр.
– Да уж. Укладывайте оставшиеся вещи. Я хочу покончить и с этим и лечь спать.
Он открыл маленький чемодан, а я закурил сигарету и продолжал рассуждать о нравственных уроках, которые извлекаешь из подобной петрушки.
– Да, Дживс, мы именно заслужили. Еще совсем недавно небо было затянуто черными тучами, а сейчас посмотрите вокруг – ни единого облачка, ни на севере, ни на юге, ни на западе, ни на востоке, вот только свадьба Гасси расстроилась, но тут уж ничего не поделаешь. Без сомнения, это должно укрепить в нас мысль, что никогда не следует роптать на судьбу, впадать в отчаяние, предаваться унынию, надо помнить, что, какая бы грозная буря ни налетела, где-то сияет солнце и в конце концов его лучи пробьются к нам тоже.
Я умолк. Мне не удалось завладеть вниманием Дживса, это было ясно. Он пристально рассматривал что-то, и на лице его было задумчивое выражение.
– Что-нибудь случилось, Дживс?
– Простите, сэр?
– У вас вид озабоченный.
– Да, сэр. Я только что обнаружил в этом чемодане каску полицейского.
Глава 13
Я был прав, когда говорил, что злоключения, которые обрушились на меня как из рога изобилия, едва я появился в загородной резиденции сэра Уоткина Бассета, оказали благотворное воздействие на мой характер. Незаметно, шаг за шагом они формировали его, превращая изнеженного завсегдатая клубов и модных бульваров в отважного борца со стальной волей. Если бы гостю, незнакомому с нравами этого чумного барака, вдруг сообщили о том, что сейчас кирпичом упало на мою голову, он, скорее всего, закатил бы глаза и съехал со стула без чувств. Но я, закаленный нескончаемыми передрягами, которые составляли обычную, повседневную жизнь в "Тотли-Тауэрс", не впал в панику – я мужественно встретил сообщение Дживса.
Не стану отрицать, что я вскочил с кресла, будто сиденье проткнули снизу шилом, но встал я вовсе не для того, чтобы тратить время на бесплодные трепыхания. Я бросился к двери и запер ее. Потом, сдержанный и бледный, приблизился к Дживсу, который уже успел вынуть каску из чемодана и в задумчивости раскачивал ее за ремешок.
