Айриэл надеялся, что даже при отсутствии страха у нее хватит ума понять — ничего хорошего это не сулит. Но она лишь вздохнула, словно то была не угроза, а обещание награды. Тогда он добавил:
— Да. — Она устремила на него внимательный взгляд.
— Если я буду жесток, это тебе не понравится.
Он поставил ее на ноги. Лесли протянула к нему руку:
— Ты мне уже не нравишься.
— Мы не лжем, — напомнил он, беря ее за руку и снова притягивая к себе.
— Я смертная, Айриэл. И могу солгать. Если захочу, — тихо сказала она.
Он нехотя разжал объятия, отпуская ее.
— Переоденься, любимая.
Сегодня им предстояло присутствовать при разгуле страстей. По больницам и иным местам человеческих страданий Айриэл Лесли не водил, но сегодня собирался привести ее на пиршество ярости. Если ему удастся наполнить Лесли тьмой до предела и переправить эту тьму своим подданным, потом девушке можно будет немного передохнуть. Или так, или потерять ее — другого выбора не было. Айриэл надеялся дать ей возможность привыкнуть к своему положению постепенно, но упрямство Лесли — и его нежелание ее ломать — привели к тому, что времени не осталось. Не в первый раз с тех пор, как между волшебными государствами установился мир, Айриэл мечтал о том, чтобы уйти, снять с себя ответственность за Темный двор. Но теперь он хотел забрать с собой и Лесли.
Глава 33
На следующей неделе он заставил Лесли вобрать в себя столько тьмы, что ее рвало, но происходящее они не обсуждали.
Это стало привычным, и Лесли не возражала. Айриэл не говорил ей, что произойдет ночью, а она не спрашивала. Они не договаривались об этом специально, но Лесли чувствовала, что так будет лучше.
Наверное, это можно было считать прогрессом. Порой, когда Айриэл перекрывал связь и темная лоза между ними замирала, подобно спящей змее, Лесли чувствовала слабые отголоски утраченных эмоций. В такие моменты она могла лгать себе, что счастлива, что в положении любимой и балуемой игрушки есть своя прелесть, — пока на нее не обрушивалась тяжесть ее истинного положения и не исчезали все чувства, кроме неистового желания.
Точь-в-точь как у любого наркомана.
Ее наркотик был живым, он ходил и разговаривал, но все равно оставался наркотиком. И заставлял ее вытворять такое, что она сгорела бы со стыда, если бы могла стыдиться. Увы, не могла — Айриэл выпивал все подобные эмоции, как экзотический эликсир. И только его прикосновение могло успокоить, заполнить разверзавшуюся внутри нее бездну, когда страсть достигала пика.
Чем это кончится? Пожрет ли тьма ее целиком?
Айриэл на этот вопрос не отвечал. Не говорил, что станет в конце концов с ее телом, ее здоровьем, долго ли она проживет. Ничего не говорил. Твердил, что он рядом, что он бережет ее, защищает от опасности и все будет хорошо.
Теперь Лесли могла выходить гулять без Айриэла. И она понимала, что встреча с Ниаллом — это лишь вопрос времени. Из всех людей, которых она знала в прошлой жизни, до магического обмена, он был единственным, кого ей видеть не хотелось. Ниалл дружил с Айриэлом, знал, что такое Темный двор и что представляет из себя мир, где Лесли сейчас живет. От Ниалла ничего не утаить, именно это ее и смущало.
Тем не менее Лесли высматривала его. И наконец увидела на другой стороне улицы, возле музыкального магазинчика, куда так любила заходить Рианна. Он слушал уличного музыканта, игравшего на бойране[13]что-то знакомое, но непривычно звучавшее. Сердце Лесли мгновенно подхватило ритм и скорость музыки, словно палочки стучали по ее собственной коже.
Тут Ниалл повернулся и увидел, что она смотрит на него. Губы его шевельнулись, и Лесли поняла, что он произнес ее имя.
По улице неслись машины, перейти дорогу было невозможно. Но Ниалл не был человеком. Он проскользнул через какие-то незаметные бреши и через мгновение уже стоял рядом, прижимая к своим губам руки Лесли. Из его глаз катились слезы, которых не могла пролить она.
— Он не разрешал мне видеться с тобой.
— По моей просьбе. Я была в таком состоянии, что не хотела, чтобы меня кто-то видел.
Лесли отвела взгляд.
На них таращились все фэйри, оказавшиеся неподалеку.
— Убил бы его, если б мог, — сказал Ниалл так жестко, как никогда не говорил при Лесли Айриэл.
— Я этого не хочу. Не…
— Хотела бы, не сотвори он с тобой такое.
— Он не так плох.
— Не надо, пожалуйста.
Он все держал ее за руки и плакал — Лесли слышала это, не глядя. Похоже, что чувства его не изменились, он желал ее по-прежнему. А она… Влечение к Ниаллу, так томившее ее прежде, неудержимое желание прикоснуться, обнять — все прошло, словно было иллюзией. А может, Айриэл лишил ее этих чувств?
Она взглянула на красивое лицо Ниалла, на его шрам. Ощутила мимолетную нежность. Но не влечение.
Фэйри, глазевшие на них кто с любопытством, кто с неодобрением, затараторили — обменивались предположениями, что сделают подданные Темного короля и сам Айриэл, узнав об этой встрече.
— Убьет мальчишку. С него станется.
— Вызовет на поединок.
— Ничего не сделает. Подумаешь, какая-то смертная!..
— А вот и не «подумаешь»! До нее Айриэл смертных не забирал. Эта, видать, особенная.
— Да он никому не позволит тронуть своего любимчика-ганканаха!..
— Может, пытать велит? Ее саму заставит?
Они хихикали и трещали без умолку, пока Лесли не повернулась в сторону теней и взглядом не попросила вмешаться своего охранника, пса Габриэла. Тот разогнал зевак быстрее, чем она высказала свою просьбу вслух. Поднял нескольких над головой и отшвырнул, остальные в ужасе разбежались сами. Визжали так громко, что музыкант с бойраном на мгновение перестал играть и огляделся по сторонам, ища источник неведомо откуда докатившегося до него страха.
— Псы слушаются тебя? — спросил Ниалл.
— Да. Все ко мне добры. Никто не обижает. — Лесли коснулась его груди, где под рубашкой таились ужасные шрамы — ответы на множество вопросов о нем самом, об Айриэле и о мире, который она сейчас звала своим домом. И добавила: — Делают все, о чем ни попрошу.
— Айриэл тоже?
Голос Ниалла был бесстрастным. Как и лицо. Но Лесли знала, что он чувствует на самом деле. Надежда, желание, гнев, страх — все одновременно.
Хотелось бы ей солгать в ответ, но она не могла. Не хотела, потому что знала: он солгать не может — ни словом, ни чувством.
— Обычно да. Он не касается меня без разрешения, если ты об этом. Но он сделал меня такой, не спрашивая разрешения. И я не знаю, где мои желания, а где его. Когда он нужен мне… это меня убивает, Ниалл. Словно я умираю от голода, словно что-то пожирает меня живьем изнутри. Это не больно. Мне не больно, но я знаю, что боль должна быть, и кричу, хотя ее не чувствую. И только Айриэл спасает… Он спасает от всего.
