Проходя мимо тела Киселя, я вспомнил о безвозвратно потерянном мешочке с самоцветами. Правда, отбирали его помощники мечника, но не сомневаюсь, что он забрал драгоценности себе. Не под кольчугой ли он его прячет? Прям как дернул кто за руку – нагнись, посмотри. Но я сумел себя сдержать. Не дело трупы обирать. Что я, мародер, что ли? Да и вряд ли он его с собой таскать будет. Так что прощай домик на окраине Соль-Эльрина, прощай безбедная старость, богатое приданое для Гелки, прощай моя так и не написанная книга. Теперь придется на хлеб зарабатывать – до сочинительства ли?
А ладно! Не пропадем.
Из общего гомона я различал обрывки фраз:
– …легко отделались…
– …как он его срезал!
– …чо так долго пригорянин-то?..
– …стрелков со стен снимали…
– …заставу на ворота не забудь…
– …дык, уже приказал…
Бейона шагала строгая и сосредоточенная. Сжимала кулаки. Не завидую я Брицеллу с Терциелом, когда они ей в руки попадут.
– Где может быть Пята Силы? – спросил я ее. Просто чтобы отвлечь.
– У меня. Это на верхнем этаже. Если жреческая морда еще не прибрала.
Ох, и добрая она. Аж мороз по коже.
Королевский замок внутри показался мне еще мрачнее, чем снаружи. Хотя я уже «гостил» здесь, в донжоне пока не побывал. В коридорах – голые стены. Изредка скобы для факелов и больше ничего. Ни гобеленов, ни росписи по штукатурке, словом, ничего общего с моими представлениями о королевских дворцах. В отдалении раздавался звон оружия, доносились хриплые выкрики. Видимо, не все егеря сразу сдались. Нельзя же и Брицелла со счетов сбрасывать, его влияние в гвардии. Недаром за ним пошли даже против короля. А могли бы и послать подальше.
Тронная зала меня приятно удивила. Хорошо, что не все у Экхардов в серых тонах. Есть и гобелены, вышитые яркими нитками, причем один особо замечательный – не меньше двадцати стоп в длину – и изображена на нем какая-то битва, где колесничные воины поражают всадников с копьями. Скорее всего, трейгов. Здесь же по стенам висели яркие знамена – белый олень, скачущий по зеленому полю; начищенные доспехи – талуны часто надевали поверх кольчуг кованые нагрудники, похожие на надкрылья жука-жужелицы; оружие всякое, о многом я даже не догадывался. Освещалась тронная зала сквозь шесть узких, вытянутых вверх окон, заделанных витражами. Все тот же белый олень на зеленом поле. В одном из окон витраж частью отсутствовал. Вначале я подумал – выбили в заварухе. То ли когда егеря переворот устроили, то ли сейчас речники постарались. А потом понял – нет, его не до конца сделали. Видно, работали мастера, а теперь не до них стало. Витражное стекло на Севере не делают. Или мастера еще не догадались, или просто нужного сырья нет. Вот и везут кусочки ярко раскрашенного, прозрачного камня, так похожего блеском и сочными цветами на те, которые я восемь лет добывал, из самого Соль-Эльрина.
Столица Приозерной империи издавна славится не только храмами и дворцами, учеными и скульпторами, но и весьма искусными мастерами-ремесленниками. Мне даже захотелось кусочек стекла припрятать на память о далекой родине, но постеснялся. Еще подумают, кидается чародей на сверкающие осколки, ровно сорока.
Так мы и миновали тронную залу. Бой там все же был – пятна крови на полу, один гобелен с крючка углом сорван, в дверях за троном бельт застрял, расщепив толстую доску. Именно в эти двери Бейона нас и увлекла. Сказала, бежим в кабинет Экхарда. А если там никого нет, то наверх нужно прорываться, в ее покои.
На лестнице между вторым и третьим этажом мы столкнулись с бело-зелеными. Сколько их было? Поначалу мне показалось, что очень много. Егеря ударили из арбалетов. Один из арданов полетел кубарем по ступенькам – бельт попал ему в глаз. Второй согнулся, хватаясь за живот, и громко, неожиданно жалобным голосом, закричал.
– Бей! – крикнул Шалый, замахиваясь мечом, а я уже сплетал Щит Воздуха.
После яростного, но короткого боя оказалось, что убитых егерей всего пятеро. И ведь ни один не ушел. Вот что значит, у страха глаза велики.
Пригорянка вновь приказала продолжать путь, но Щит Воздуха я уже не отпускал. Так приятно ощущать в себе пульсацию Силы. Особенно когда столько лет был лишен этого.
Вот и кабинет Экхарда.
В коридоре толклось десятка полтора «речных ястребов». Раненым быком ревел Гуня.
– Выкурите его! Ну! Бабы вы, что ли?
На моих глазах два ардана нырнули в распахнутые двери. Коренастый в кольчуге – кувырком через порог, а худощавый с чеканом – «рыбкой» над его головой. Нырнули и тут же вылетели обратно. На первый взгляд целые и невредимые. Правда, один ошалело тряс головой, словно кулаком по лбу получил, а второй, бросив чекан, двумя руками держался за живот, стараясь вдохнуть поглубже.
Что там за мастер кулачного боя спрятался?
Бейона, должно быть, подумала о том же.
– Кто там? – стремительно подошла она к Гуне.
– Там-то? Это, тьфу… Как его? Терциел, вот.
– Один?
– Ну, так… Сколько ж их, Терциелов-то?
– А как он их бьет? – вмешался я, впрочем, начиная уже догадываться.
– Да хрен его знает, чем бьет-то! – возмутился Лыгор, показывая на наливавшийся спелой сливой глаз. – Пальцем ворухнет, а тебя ровно кувалдой по ребрам. От сволочь-то.
Так и есть, Кулаками Воздуха лупит чародей сующихся в кабинет воинов. Узнаю Школу. К чему первым делом прибегнет загнанный в угол жрец? Конечно, к Кулаку Воздуха. Я и сам такой. Вместе с тем меня порадовало, что Терциел не стал использовать смертоносных заклинаний: Стрелу Огня или Молнию, Ледяной Палец или Пригоршню Искр. Значит, не все еще отосланные Священным Синклитом на Север миссионеры попрали догматы Сущего Вовне, его запрет на лишение жизни человека человеком.
Пружинистыми шагами подошел Сотник.
– Что-то ты стал опаздывать, Глан, – прищурилась Бейона. – Или нет?
– Прости, – пригорянин слегка усмехнулся. – Думал тебе приятное сделать. Брицелла мы взяли…
– Вот как!
– …и даже живого.
– Где он? – От ненависти, прозвучавшей в голосе женщины, мне даже страшно стало. – И где Экхард?
– Экхард у себя в спальне. Он словно чем-то тяжелым пристукнутый. Смотрит, улыбается…
– Этот! – она кивнула на кабинет. – Стрыгай в балахоне! Чтоб у тебя кишки узлом завязались! Чтоб ты языком удавился! Чтоб тебе бельмами…
Стоявший по-прежнему рядом Гуня восхищенно крякнул. Если раньше «речные ястребы» малость недолюбливали Ард’э’Клуэнского канцлера, то теперь, похоже, у нее есть возможность стать их кумиром. По части крепких словечек во всяком случае.
– Жрец? – Сотник расстегнул перевязь с ножнами, швырнул ее на пол.
– Он, – пробасил командир речников. – Никак не можем выкурить-то…
