Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Но и заслужить солдатский (матросский) Георгий было весьма непросто! Примеров тому много. Вот пример. При взятии Варны в 1828 году отличился сводный батальон моряков. Морской министр адмирал Моллер просит у императора Николая I тридцать Георгиевских крестов для отличившихся в бою матросов. Николай накладывает на прошении следующую резолюцию: «10 крестов выслать можно. При сем нужным считаю заметить, что Георгиевские кресты есть отличие, даруемое одним особо отличившимся, но поголовной раздачи быть не должно и не следует сего представлять».
В мирное время матросы поощрялись за лихость при постановке и уборке парусов, умелые действия на учениях, за бравый и молодцеватый вид. Молодечеством, к примеру, считалось, если при гребле на шлюпке матрос от усердия ломал свое весло. Причем ломал именно лопасть весла, для чего на самом деле требовалась недюжинная сила. За такое усердие была положена награда — чарка или целковый. Но если гребец ломал весло пополам, за это, наоборот, наказывали, т.к. такая поломка могла произойти только от неумения гребущего.
Нередко бывало и такое, что матросам за проявленное молодечество и героизм не давали даже чарки, а просто говорили спасибо. Вовремя пребывания корвета «Калевала» в Киле в октябре 1860 года с судна заметили в городе пожар. Были немедленно отправлены 70 человек команды с 2 офицерами. «Молодецкой разборкой горящих домов они заслужили всеобщее удивление и благодарность от жителей», — записано в шканечном журнале. А о каком-либо поощрении — ни слова.
То же самое произошло в 1864 году в США, когда команда корвета «Варяг» потушила большой пожар в Аннаполисе и спасла много людей, «Матросы наши при этом случае показали себя молодцами и заслужили похвалу американцев, выраженную в местной газете», — отмечает командир корвета в своем рапорте, и всё…
Еще пример. В декабре 1861 года во время стоянки фрегата «Громобой» на тулонском рейде в городе загорелся стоявший в порту блокшив-тюрьма, где были прикованные на ночь свыше 700 арестантов. Наши матросы прибыли к горящему судну первыми и потушили пожар, спася уже задыхавшихся людей. Префект Тулона, прибыв на фрегат, сердечно благодарил наших моряков за совершенный ими подвиг, так как при дувшем тогда мистрале пожар был бы гибелен не только для судна-тюрьмы, но и для всего порта.
Разумеется, наши матросы бросались, рискуя жизнями, спасать совершенно чужих им людей, не ради рубля или чарки водки, но хоть как-то отметить их героизм все же было надо.
Что и говорить, эпоха парусного флота не баловала наградами ни офицеров, ни матросов. Человеческая жизнь в ту пору стоила не столь дорого, а потому и на переносимые лишения, как и на совершаемые подвиги, смотрели как на само собой разумеющееся. Увы, все это очень грустно, но так было.
Глава вторая
БАТОГИ И «КОШКИ»
Любая военная организация помимо награждений, имеющих весьма мощный стимул в улучшении качества службы, всегда использует другой не менее мощный стимул — систему наказаний. Не чужд извечной политики кнута и пряника был и российский парусный флот. О пряниках мы рассказали в прошлой главе, теперь же пришла пора поговорить и о кнуте.
Система наказаний, постоянно совершенствуемая со времен Петра Великого, к концу существования эпохи парусного флота была весьма разнообразна и включала в себя весьма большой спектр: смертную казнь через повешение и расстрел, привязку к позорному столбу, имитацию расстрела с последующей ссылкой на каторгу и одновременным лишением дворянства, чинов и состояния, ссылку на каторгу, но без позорного столба и имитации расстрела, разжалование в матросы (от недели до нескольких лет) — до указа, до выслуги, а в исключительных случаях и навечно, разжалование — понижение в чине на одну или несколько ступеней от нескольких месяцев до нескольких лет, изгнание со службы, изгнание со службы с взятием с выгнанного его крепостных в рекруты, перевод в армию с понижением в чине на несколько ступеней, ссылку на поселение с увольнением от службы, увольнение без пенсии, без присвоения очередного чина, единовременный штраф или вычет части жалованья за определенное время, незачет определенного времени службы к выслуге ордена, пенсии, пропуск в присвоении очередного чина.
Разумеется, подавляющее количество этих наказаний применялось к офицерам. Для матросов перечень был куда проще и суровей. Помимо смертной казни и каторги существовали еще арестантские роты (что было ненамного лучше каторги) и достаточно изощренный список традиционно морских наказаний, как то: «купание с раины», «килевание». Однако самым распространенным наказанием на всем протяжении эпохи парусного лота оставалась самая банальная (но от этого не самая гуманная) порка линьками и «кошками».
Весьма сурово всегда было отношение к тем, кто недобросовестно относился к своим служебным обязанностям. «Кто на вахте найден спящим», то офицер в данном случае разжаловался на месяц в рядовые, а матрос спускался трижды с райны. За непрофессионализм, плохое содержание своего заведования, порчу казенного имущества матросов попросту лупили, офицеров же штрафовали и лишали преимуществ в получении очередного чина.
Впрочем, порой их даже за весьма большие оплошности могли только пожурить. Вот типичный случай. На эскадре вице-адмирала Сенявина во время пушечной салютации оторвало сразу у четырех матросов по руке, а один упал за борт и утонул. Николай I немедленно распорядился: «Велеть старших артиллерийских офицеров там, где случилось, арестовать на неделю. Командирам судов сделать строжайший выговор, ибо их небрежению к обучению людей и к должности приписываю столь несчастное происшествие…»
При первом прочтении уголовных статей петровского Морского устава вообще поначалу берет оторопь: столь страшны и безжалостны наказания за, казалось бы, и не столь уж большие прегрешения. На самом деле в полной мере «смертельные статьи» применялись относительно редко. Устав во многом должен был играть воспитательную роль. Ежедневно после вечерней молитвы и поверки дежурный офицер читал матросам эти статьи, и те должны были проникнуться пониманием того, что служить следует хорошо и не доводить начальство до белого каления.
Как правило, военно-морские судебные заседания в XVIII — первой половине XIX века по старой мировой морской традиции проводили на борту одного из стоящих в порту линейных кораблей, хотя на берегу было бы гораздо удобнее. Начало судебного заседания обозначалось выстрелом пушки. Завершение заседания и оглашение приговора также обозначалось пушечным выстрелом и соответствующим флажным сигналом.
О нравах, царивших в первых морских учебных заведениях при Петре I, историк пишет так: «За всякого рода провинности и нарушение дисциплины в школе применялись тяжкие наказания и денежные штрафы. За крупные проступки воспитанников солдаты били плетьми на школьном дворе, за неявку на занятия, или, как тогда говорили, «неты», накладывались очень большие штрафы; штрафы эти взыскивались очень строго, в случае неуплаты брали у виновного его «холопей» и били на правеже по ногам до тех пор, пока владелец холопа не найдет денег для уплаты за свой прогул и не выручит своего раба; если же у провинившегося не оказывалось холопей, то брали на правеж его самого и били до тех пор, пока родные не внесут штрафа или товарищи не заплатят требуемой суммы. Нравы того времени были грубые».
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
