Именно там им предстояло отыскать и добыть временный стабилизатор, способный обеспечить гарантированное возвращение Юла в родной Курчатник, а его спутников — в их локации, расположенные в других Зонах.
Маркеры сталкеров вновь, словно того и ждали, устроили дружную свистопляску, порою диаметрально расходясь в показаниях. Но теперь Штурман доверял только собственному.
Не афишируя своих действий, но особо и не таясь, он выдвинул стерженек модульного сканера для маркера, настроил связь вручную и прижал к сенсорному оконечнику фигурку Уробороса.
Сканер не сразу, но определил неизвестное устройство, минутку подумал, и… Штурман наконец облегченно вздохнул: цепи замкнулись.
Маркер, сканер и Уроборос завязались в единую систему, и теперь навигация гиперперехода осуществлялась уже с учетом маленькой змеиной фигурки, обозначившей себя в схеме как резонансный фильтр.
«Интересно, какие же еще возможности скрыты в этом символе гнусных змеепоклонников?» — проворчал про себя Юл.
Прошла минута, потекла другая, за ней третья. Мигнул сенсор окончания поиска, система «схватилась», и маркер недвусмысленно высветил конечную точку требуемого маршрута: «АКАДЕМЗОНА, ЛОКАЦИЯ № 26».
— Хорошо, хоть не тринадцать, — нервно хохотнул прямо над ухом Юла Семенов, все это время внимательно следивший за манипуляциями Штурмана. — А впрочем, двадцать шесть — это ведь два раза по тринадцать… Где ты взял эту штуковину, Юл?
«Я боюсь только цифры одиннадцать», — промолчал Штурман.
Заскорузлый и потрескавшийся палец «варяга» указывал на фигурку Уробороса.
Штурман понимал, что этот вопрос о происхождении всемогущей вещи сейчас занимает всех его спутников. Но говорить правду ему отчего-то не хотелось.
Поэтому Юл бережно снял с маркера нефритовое колечко-змею, глянул сквозь него на осклабившуюся физиономию «варяга» и ответил:
— Дружище Патрик на день рождения подарил, — заявил он, памятуя о том, что лучшие сорта лжи делаются из полуправды.
После чего приглашающим жестом указал всем на зияющий проем последнего уровня.
Впереди их ждала продуваемая ледяными ветрами Академзона.
Глава 14
Дракон радиоэлектронной борьбы
Перед самым гипером в Новосибирскую локацию Юла вновь стали одолевать тревожные мысли.
Однако Слепой Тарас не подвел: его инструкции сработали на все сто. Очень скоро перед Штурманом и его спутниками раскрыла свои негостеприимные объятия Академзона.
Прежде в этой локации Штурмана всегда встречала паршивая погода.
Ветры безраздельно властвовали над территорией тамбура, их хищные порывы сбивали с ног, затрудняли дыхание, путали мысли…
Вдобавок тут нередки были магнитные вихри: случалось, имплантаты в Академзоне сбоили похлеще, чем под воздействием ЭМИ от ядерного взрыва.
Но в этот раз Академзона приготовила Штурману и его спутникам сюрприз позабористее каких-то вихрей, ветров и снега с дождем.
Началось с того, что прямо на выходе из тамбура Вырин едва не вступил в аномалию, известную под названием «Кислота». Обычно висящая в воздухе туманной взвесью мелких капель, сейчас она имела вид прозрачной лужицы.
Это и ввело в заблуждение Вырина.
— Ого, да тут, кажется, «Фрич», — пробормотал ученый, занося ногу над лужицей.
Склонность к авантюрным экспериментам с его личным участием всегда была присуща Вырину, в остальном человеку достаточно осторожному.
К счастью, рядом оказался Семенов.
Он успел пихнуть товарища так, что тот перелетел через аномалию и еще пару-тройку метров ковылял враскоряку по растрескавшимся бетонным плитам, силясь удержаться на ногах.
— Ну какой же это «Фрич», Герман Степанович? — укоризненно прогудел «варяг». — «Фрич», конечно, и впрямь случается — и здесь, и в Курчатнике. Но у него сверху всегда корочка, вроде бы он ледком подернулся. И потом «Фрич» непременно круглый по форме, без вариантов. А это… оно разве ж круглое?
Семенов указал на рваные очертания краев объекта, который выглядел как лужица голубой жидкости, но в действительно являл собой исключительно неприятную аномалию неясной физической природы. И лужица эта действительно имела вид совершенно противоестественный, точно ее растягивали во все стороны крючьями.
— Ты прав, конечно, — процедил сквозь зубы Вырин. — Но всю эту информацию можно подавать как-то… вежливее, что ли.
— Вежливее будет в Академии наук. А у меня бывает только эффективно, — осклабился «варяг». Во всем его облике не было видно ни капли раскаяния.
Штурман неоднократно имел дело с «Фричами». Хотя принцип их действия и, главное, закономерность возникновения по-прежнему оставались ему неясны.
Ледяная желеобразная лужица обволакивает конечность, словно впитывается в нее. И после этого все, к чему эта конечность прикасается, — вмиг замерзает, да так основательно, будто выдержано в жидком гелии.
Однажды Юл едва не получил свежий «Фрич» в обмен на энергетическую «плеть» у одного хитрозадого сталкера из Соснового Бора. Но тот в последний момент отчего-то заартачился, и сделка сорвалась.
А Юл тогда уже вовсю предвкушал, как заморозит пару-тройку сухопутных кораллов в окрестностях «Итаки». Виделись ему там кое-какие интересные научно-практические перспективы…
К счастью, аномалия «Кислота» не коснулась Выринской ноги. Иначе ее пришлось бы оттяпать, хорошо, если по колено.
«Однако „Кислота“, которая не висит взвесью в воздухе, а расположилась лужей у самой границы тамбура, — это что-то новенькое для Академзоны», — мрачно подумал Юл.
Зону тамбура и прилегающие к ней территории контролировала группировка «Ковчег», руководители которой, по мнению Штурмана, давно и безнадежно нуждались в принудительном лечении.
Они были помешаны на традиционной экологии и возрождении былой, органической жизни. А потому старались поддерживать чистоту в зоне тамбура, едва ли не ежедневно удаляя из нее все проявления враждебного человеку техноса.
Даже автонов здесь было не найти: заросли металлокустарников «Ковчег» частично выжег огнем, а остальных выдавил в район Железных Полей и руин собственно Новосибирска. (А не новосибирского Академгородка, где квартировал «Ковчег»).
Но, в отличие от локации Киры, где еще сохранились болота и даже редкие сосновые рощи, территории, примыкавшие к полуразрушенному Новосибирску, находились в полной и безраздельной власти техноса. А все красивые теории биологического возрождения Академзоны, по мнению Штурмана, были для «ковчеговцев» лишь ширмой для процветавшего в этой локации бизнеса подпольной экспериментальной имплантатологии.
…«Внимание!» — тревожно взвыли имплантаты.
Это Брат Федор остановился на краю дороги, выложенной из бетонных плит, и отправил на общий канал группы предупредительный сигнал. Он указывал на руины городских зданий, закрывавших горизонт, над которым одна за другой беззвучно вспыхивали далекие молнии.
