Маркус покосился на друга и увидел на его лице хорошо знакомое выражение. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Сейчас мадам Френо совершенно не походила на ту строгую даму, которую они видели прежде. Волосы ее были распущены, щеки горели, а глаза сияли. Маркус знал, что она моложе его, но обычно мадам держалась очень солидно и казалась старше своих лет. Маркус никогда не замечал, как она хороша. И, судя по реакции Реджи, тот тоже этого не замечал.
Она высвободила руку и одарила Реджи очаровательнейшей улыбкой.
— Я тоже рада вас видеть.
— Уверен, что мы все очень рады, — вмешался Маркус — Но признаюсь, я совершенно сбит с толку. Не может ли кто-нибудь объяснить мне, что здесь происходит?
— Он становится очень неприятным, когда его сбивают с толку, — доверительно сообщил Реджи, обращаясь к мадам Френо.
— Я вижу. — Мадам Френо покачала головой. — Но я ничего не могу вам рассказать — это не моя тайна.
Маркус постарался не обращать внимания на нарастающее раздражение.
— Честно говоря, меня больше не интересует, чья это тайна. Мне нужны ответы, и немедленно!
Судя по всему, его требование не произвело особого впечатления ни на одну из женщин. Они переглянулись, потом мадам Френо вздохнула и сказала:
— Хорошо, милорд. Хотя я не так представляла себе этот момент. То есть я вообще не собиралась присутствовать…
— И я тоже. — Мадам де Шабо пожала плечами. — Видите ли, час назад Гвендолин наконец-то согласилась все рассказать вам сегодня вечером. Кажется, она сказала, что вы обычно бываете в очень хорошем настроении, — француженка с невинным видом посмотрела на Маркуса, — перед тем как лечь в постель.
Реджи прыснул и пробормотал;
— Да, без сомнения.
— Помолчи. — Маркус взглянул на друга, потом снова обратился к женщинам: — Итак, леди, будьте любезны.
Мадам Френо пожала плечами.
— Я думаю, что этого не избежать, — проговорила она, глядя куда-то в сторону.
— Да, очевидно, — Мадам де Шабо проследила за взглядом подруги.
Маркус начинал злиться:
— О чем вы…
Тут Реджи рассмеялся и сказал:
— Обернись, Маркус. Ты должен это увидеть.
— Не уверен, — проворчал Маркус и повернулся. — Боже милостивый!
Трое детей, три девочки, стояли совсем рядом и пристально смотрели на него — причем смотрели с возмущением. Они были разного роста и с рыжими волосами разных оттенков. Одежда девочек была в некотором беспорядке и носила следы весьма серьезных игр на открытом воздухе. У одной из них было даже грязное пятно на щеке.
И все они очень походили на его жену.
— Кто… — Граф смотрел на них, не веря собственным глазам. — Что…
Девочки по-прежнему смотрели на него. Причем — он теперь понял это — на их лицах было не просто возмущение. Это было возмущение женское.
Реджи откашлялся и спросил:
— Может, кто-нибудь скажет что-нибудь?
— Пусть сначала он. — Младшая указала на Маркуса.
— Кто вы? — выпалил тот.
— Маркус, где же твои манеры? — Реджи закатил глаза. — Разве так нужно здороваться с тремя юными леди? — Он шагнул к девочкам. — Разрешите мне представить самого себя и моего не очень вежливого друга. Я — виконт Беркли, а это — граф Пеннингтон. — Реджи отвесил поклон. — А вы?..
Какое-то время девочки рассматривали его. Потом переглянулись, кивнули, и самая высокая, явно самая старшая, выступила вперед.
— Это мои сестры, мисс Пейшенс Лоринг, — девочка с пятном сделала реверанс, — и мисс Хоуп Лоринг. — младшая присела. — А я — мисс Чарити Лоринг. — И деочка протянула руку.
Реджи, не задумываясь, поднес ее руку к губам.
— Весьма рад познакомиться с вами, мисс Лоринг, — договорил он почти таким же тоном, каким разговаривал с мадам Френо.
Девочка широко раскрыла глаза; виконт явно удивил своими манерами.
— А со мной вы также рады познакомиться? — И Пейшгенс тоже протянула ему руку.
— Разумеется, рад, — ответил Реджи с серьезнейшим шдом. Он поцеловал ручку Пейшенс, потом повернулся к самой маленькой.
— А я вот не хочу, чтобы вы целовали мне руку, — заявила малышка и спрятала руку за спину. — Женщина, которая бездумно раздает свои симпатии, всегда плохо кончает.
Одна из дам кашлянула, вероятно, для того, чтобы не рассмеяться.
Маркус, пряча усмешку, шагнул вперед.
— Хорошо сказано. Вы совершенно правы. — Он склонился перед малышкой Хоуп. — Теперь, когда нас представили друг другу по всем правилам, вы, может быть, поможете мне выйти из небольшого затруднения. Я знаю, как вас зовут, но… — Он понизил свой голос и с доверительным видом продолжал: — Видите ли, я не знаю, кто вы. А мне кажется, что это очень важно, не правда ли?
— Может быть. — Девочка внимательно рассматривала его. — Вы любите собак?
— Собак? — Он совершенно не ожидал такого. — Ну да, я люблю собак.
— А девочек вы любите? — продолжала малышка.
— Конечно, — кивнул граф. — Спросите у моего друга, если не верите мне.
— Я готов это подтвердить. — Реджи усмехнулся. — Он необыкновенно любит дам.
— Я говорю не о дамах. — Хоуп бросила на Реджи укоризненный взгляд. — Я говорю о маленьких девочках. О детях. О дочерях.
— Разумеется. — Маркус снова кивнул. — Я как раз сегодня говорил, что надеюсь иметь очень большую семью с большим количеством дочерей. Чтобы маленькие девочки бегали по всему дому.
— Правда? — Хоуп посмотрела на него чрезвычайно внимательно — так умеют смотреть только дети.
— Да, правда, — подтвердил Маркус.
— А тетя Гвендолин считает, что вы не хотите, — вмешалась Чарити.
Маркус взглянул на нее с удивлением: — Тетя Гвендолин? — Он покосился на мадам Френо. — Тетя Гвендолин?
— Это дети ее сестры, — сказала Франческа. Маркус нахмурился:
— Той, которую съели людоеды? Пейшенс лукаво улыбнулась:
— Мы просто ей так сказали.
— На самом деле они утонули, — сказала Хоуп и вздохнула.
— Прошу прощения, — пробормотал Маркус.
— Тетя Гвен боялась, что вы не захотите нас взять. И она не хочет, чтобы мы жили там, где мы не нужны, — добавила Пейшенс. — Это очень мило с ее стороны. Она не слишком нам понравилась, но она довольно симпатичная.
Хоуп потянула Маркуса за рукав и доверительно прошептала:
— Теперь она нравится нам немного больше. Но я думаю, когда она была девочкой, она никому не нравилась и была никому не нужна.
