— Я серьезно.
Она была уверена, что он сейчас возмутится и пошлет ее на все четыре стороны, но ошиблась.
— Условия принимаю. Готов совершить подвиг, подняться в такую рань.
— Как легко с тобой общаться! — вырвалось у нее. — Если…
— Если я сам этого хочу. Мы теряем время.
Тамара продиктовала адрес.
— Сережа, — попросила она, — захвати, пожалуйста, с собой сборник «Русь пьющая», если нетрудно.
— Слушаюсь! — четко отрапортовал он и уже другим, нормальным, голосом спросил: — Действительно так плохо?
— К тебе это не относится.
— Через час приеду.
Сергей ни разу не был здесь, раньше они встречались в ее однокомнатной квартире.
Услышав ответ, Тамара окончательно протрезвела. Что она делает, ненормальная! Но отступать было поздно.
— Подъедешь к дому, позвони, я выйду, открою подъезд.
Сергей появился ровно через час. За это время ей окончательно удалось прийти в себя.
Он подхватил ее на руки, едва вошел в квартиру.
— Не могу без тебя, не могу! — Он кружил и кружил ее, прижимая к себе.
— Это блажь.
— У тебя блажь? — обиженно спросил он.
— И у тебя тоже. Слушай, давай не будем собачиться, хоть сегодня. И без тебя тошно. Ты утешать меня приехал, вот и утешай.
Он вошел в гостиную и огляделся.
— Да-а, — с удивлением произнес он. — Извини за банальные слова, но красиво жить не запретишь. Музей! Такой иконостас… Мне даже неловко, что я не в строгом костюме, а вот так, запросто, в джинсах…
— Сережа, перестань. Пойдем лучше водку пить.
— Это с удовольствием. У меня тоже есть повод выпить, сегодня на новой работе первый гонорар получил.
Они сидели на кухне, и казалось, все было как прежде. Появился хмель, а с ним легкость.
— Только помни, что в шесть утра ты должен уйти, — повторила Тамара.
И это был последний благоразумный поступок, который она совершила сегодня.
— Как Золушка на балу. А почему в шесть-то? — запоздало поинтересовался Сергей.
— Ярослав может вернуться.
Сергей нахмурился.
— Ты спросил, я ответила.
— Все нормально.
— Почитай что-нибудь из «Руси пьющей», — попросила Тамара.
— Это ты, по-моему, еще не слышала.
Он прожил на свете недаром,
Поскольку привык со смешком
На ладан дышать перегаром
И небо коптить табаком.
В могилу, подобную схрону,
Из жизни пройдоха ушел,
Сумел подольститься к Харону
И с ним пропивает обол.
Тамара закрыла глаза и слушала знакомый голос.
— Харон — это из греческой мифологии, если я не ошибаюсь?
— Да. Лодочник, перевозил клиентов через реку Стикс в Царство мертвых. Обол — денежная единица.
— Догадалась. Как все грустно.
Они оба замолчали.
— Том, — начал он, — сложилась ненормальная ситуация.
— Ненормальная. А что в этой жизни нормально?
— Ты здорово изменилась. Такая серьезная стала. И предусмотрительная.
— Ты… про что?
— Про шесть утра. Он действительно может приехать?
— Может.
— А может и не приехать… Да?
— Но ты уйдешь, как договорились.
— Как жаль, что ничего нельзя изменить, — вздохнул он. — Два года назад все было по-другому.
Тамара молча выпила рюмку водки.
— Сережа, давай не будем про это. Мы так не договаривались, — Она смотрела на него. — Хорошо, сам затеял разговор. Вспомни, что было два года назад. Когда я была рядом, совсем рядом, только руку протяни, ты… Почему тогда ты не дорожил мною?
— Дурак был, — мрачно сказал он.
— Сейчас поумнел?
— Не знаю. Знаю только, что мне без тебя плохо. Жаль, понял это поздно. Том, мне все вот это твое приданое, — он обвел глазами вокруг, — без разницы. Мне ты нужна. Неужели все так и будет? Я помню, и про семью, и про дочь, но неужели я совсем тебе безразличен?
Тамара грустно улыбнулась:
— Тогда я тебя не позвала бы. У тебя странный характер. Уверена, что будь я сейчас не замужем, ты бы относился ко мне как к чему-то необязательному. Типа: захочу — полюблю, захочу — погублю. Опять возникла бы Лена или кто-то другой. Я не упрекаю, я констатирую факт. Мне было очень плохо, когда мы расстались с тобой два года назад. Ты просто ничего не знаешь.
— Расскажи.
— Зачем? К чему копаться в прошлом? Все это я уже проходила.
Сергей наполнил рюмки.
— Выпьем. — Он вздохнул. — Может быть, ты и права. Твои упреки справедливы.
— Это не упреки.
— Какая разница — все равно правда. Но правда и то, что я всегда относился к тебе искренне.
— Я знаю, — прошептала она.
— Вот такой я обормот.
…Потом она лежала на диване в гостиной, закрыв глаза. Сергей был рядом. Зачем все это?.. Только сейчас вдруг остро поняла, какая существует разница между мужчиной и женщиной. Когда изменяет мужик, а потом приходит в семью, ему позволительно быть любым: резким, неласковым, нелюдимым. Мужик — он мужик и есть, всегда может сослаться на неприятности на работе, еще на что-то. Другое дело женщина. Она — мать, хозяйка, жена и дома всегда должна быть ласковой, общительной, нежной. Иначе ее просто не поймут.
Последнее, что помнила Тамара, засыпая, как Сергей заводил будильник на пять утра.
Она проснулась, как от толчка. Несколько секунд полежала, а потом, взглянув на часы, подскочила как ужаленная.
— Время — половина шестого! — ахнула она и начала трясти Сергея.
— Что, чего… — бурчал он.
— Вставай! — крикнула она. — Мы проспали.
Он лениво потянулся.
— Такая рань. Я не выспался.
— Ты что? — Она захлебнулась от негодования. — Ты обещал!
— Да встаю я, встаю. — Он нехотя поднялся. — Глаза разлепить не могу. Слушай, я еще полежу, а? Сама сказала, что он может не приехать.
— Ты издеваешься надо мной?
Он пошел в ванную комнату. Тамара взглянула на будильник. Она точно помнила, что не слышала звонка.
— Почему же ты, гад, не разбудил нас?
Стрелка будильника стояла на пяти часах. Рычажок звонка был переведен в выключенное состояние.
