– Можно сказать, неприятности следуют за тобой по пятам.
Именно так и можно было сказать. Как не согласиться с ним?
– Твоя лицензия не дает тебе права работать здесь частным детективом.
Это заявил Джерати. Теперь он меня запугивал: хмурил брови, ну прямо клоун. Старается изо всех сил.
– Не дает.
– Значит, ты признаешь, что работал в этом регионе и брал деньги как частный сыщик, не имея на это права? – продолжал Джерати.
– Да, признаю.
– Что собираешься теперь делать?
– Ну… вы мне скажите, где я могу получить лицензию, и я подам заявление.
– Раньше надо было об этом думать, до того как начал совать нос куда не надо, верно?
– Да я раньше…
– Что ты раньше?..
– Думал об этом. Я звонил в Агентство частной безопасности. Они руководят этой сферой деятельности. То есть будут руководить, когда получат разрешение от всех своих комитетов и проработают организационные вопросы. В данный момент нет такого понятия, как лицензия для частного детектива в этой области. Но вы, конечно, сами знаете об этом, не так ли?
Джерати минуту смотрел на меня, сочась злобой, потом закинул голову назад и фыркнул, как бык; невозможно было понять, смех это или гнев.
– Что у тебя с лицом? – спросил О'Салливан.
– Споткнулся, упал, – ответил я.
– Ты упал? – Ухмыляющееся лицо Джерати придвинулось ко мне совсем близко.
– Именно так. А у тебя с лицом что? – спросил я в свою очередь.
– Ты убил Линду Доусон? – завопил он.
– Ты прекрасно знаешь, что не я.
– Я смотрю, ты в курсе, что я знаю и чего не знаю, да?
– Откуда нам знать, что это не ты? – спросил О'Салливан.
Я посмотрел на них: выпуклые серые глаза Джерати налились кровью, усталые синие О'Салливана наблюдали за мной с интересом и вниманием. Трудно было понять, подозреваемый я или нет.
– Во-первых, у меня не было мотива. Во-вторых, я тогда не мог бы выйти сухим из воды. А в-третьих…
У меня дрогнул голос, может быть, от душевных переживаний. Но, скорее всего, я не мог сообразить, что на самом деле собираюсь сказать. Неужели я готов сообщить этим дрессированным ищейкам главную причину, по которой я не мог убить Линду: потому что ее любил? Представляю, как бы они хохотали потом в баре для полицейских. В минуту отдыха они приводили бы меня как пример ученикам полицейской школы. Потому что всегда первый подозреваемый – муж или любовник. И он всегда будет говорить, что любил свою жертву. Джерати ухмылялся. Он просто дождаться не мог, пока я озвучу эту причину.
– Ну, и что там «в-третьих»? – ехидно спросил он.
– У вас были близкие отношения с Линдой Доусон? – поинтересовался О'Салливан.
– Да… Правда, они только начались…
Выбирайся из ситуации, Лоу, иначе у тебя будет время пожалеть о том, что могло бы быть. Времени будет больше, чем достаточно.
– Линда ехала в своей машине или взяла такси? – спросил я. – Я хочу сказать, из отеля домой. – Оба они молчали. – Потому что если она ехала в своей, это ваше дело – найти машину. У нее была красная «ауди» с откидным верхом, машины не оказалось возле дома, когда я к ней приехал, и не было в гараже, когда я уезжал. Все говорит о том, что в «ауди» уехал убийца.
– А как он прибыл, пешком?
Я пожал плечами:
– У меня даже нет лицензии. В этом округе вы отвечаете за порядок.
Глаза Джерати вспыхнули гневом. О'Салливан слегка улыбнулся. Взяв в руки мое заявление, он постучал им по столу.
– Мы говорили с ночным портье в гостинице и с миссис Престон из Фэйган-Виллас. Они подтвердили ваши слова. И, конечно, у нас есть сообщение, которое Линда послала вам на мобильник.
– Он и сам мог себе его послать, – подсказал Джерати.
Я переводил глаза с одного на другого.
– Ты прав, – сказал я Джерати. – Я доехал от дома Бёрк до Линды за четыре минуты. Когда я туда приехал, она была уже мертвой. Но могла быть живой. И я мог ее задушить как раз, когда услышал звуки сирены полицейских машин. Теоретически я подозреваемый. Но ведь это не похоже на правду, согласен?
– Что ты можешь рассказать нам о смерти Питера Доусона? – спросил О'Салливан.
– Все, что я выяснил, я рассказал сержанту Доннли.
– Это полная чушь, – рявкнул Джерати.
Какое-то время посидели молча. Я не знал, почему Джерати настроен против меня; и как понимать страдальческое выражение лица О'Салливана: то ли его смущала грубость Джерати, то ли он сосредоточился на решении этой непростой задачи… И вдруг меня осенило.
– Кто позвонил в полицию? – спросил я. – Вы знаете?
– Звонок был анонимным.
– Когда позвонили? До того, как она послала мне сообщение?
Джерати и О'Салливан обменялись взглядами.
– Значит, я правильно понял – до того? Значит, сообщение отправила мне вовсе не Линда. Его послал убийца. Потому что кто еще мог знать об убийстве? У нее в доме никого не было. Допустим, позвонил бы сосед с жалобой, что Линда слишком быстро ездит. Но по этому поводу не приедут полицейские машины с сиренами, согласны? А ее задушили, так что не было слышно ни выстрелов, ни криков.
Джерати не собирался сдаваться:
– Это означает, что ты мог сам послать сообщение с мобильника Линды Доусон на свой.
– Понятно, значит, я позвонил в полицию анонимно и торчал там в ожидании, пока меня заберут. Тот, кто послал мне сообщение, хотел подставить меня как убийцу.
– А может, ты поспорил с кем-то, – не уступал Джерати. – Может, побился об заклад, что выкрутишься, именно потому, что все обстоятельства так похожи на сфабрикованные. Может, ты настолько хитер, что сам себя перехитрил, мистер Крутой Уокер из Лос-Анджелеса.
Я посмотрел на него. Он не отводил глаз, на лице его застыла усмешка, в которой смешались издевка и сатанинская радость. У него это получалось талантливо.
– Я хочу попросить тебя сдать паспорт, пока идет следствие, – сказал О'Салливан.
– На неопределенный срок?
– Да нет, следствие ведь не будет тянуться бесконечно.
– Конечно, почему нет?
Сержант полиции Джерати встал и с улыбкой протянул руку, как будто мы только что играли в сквош, теперь эта трудная партия закончена, и мы снова друзья. Потом выставил вперед кулак с торчащим указательным пальцем, как пистолет, и прицелился в меня.
– Не забудь, тебе довольно скоро надо подавать заявление на получение лицензии. Учти, они очень разборчивы, когда решают, кто может быть частным детективом. Очень разборчивы.
