– И ты на него так же смотришь, – добавила она.
– Я ничего не могу сделать с собой. Я люблю его.
В загоне громко заржала испуганная лошадь, а следом раздался злой крик.
Не колеблясь ни секунды, Элисса схватила дробовик, который в последние дни был у нее всегда под рукой, и побежала к задней двери.
Только что объезженная дикая лошадь сбросила Микки в пыль. Он встал, схватил уздечку и принялся бить животное арапником.
Испуганный мустанг снова завизжал, пытаясь уклониться от плетки. Микки повис на узде и продолжал колотить лошадь.
С дробовиком в руках Элисса кинулась к загону.
Но Хантер оказался проворней. Он выскочил из сарая, увидел, что происходит, и крикнул Микки:
– Прекратить!
Но парень не обращал внимания и хлестал животное, белый от ярости.
Секунда – и Хантер двинул Микки кулаком с такой силой, что тот отлетел от мустанга и так ударился о загородку, что задрожали перекладины. Пятясь назад, он мотал головой, а увидев Хантера, совершил еще одну ужасную ошибку: кинулся на него, точно разъяренный бык.
Хантер отошел, подставил ногу, и Микки рухнул – огромный пастух полетел кувырком и неуклюже шлепнулся в пыль.
Через несколько секунд Микки совершил третью ошибку: схватился за оружие.
Хантер так ударил Микки по руке, что оружие выскочило и описало в воздухе дугу, прежде чем упасть.
Парень замотал головой, встал на четвереньки, а потом на ноги. Левой рукой он поддерживал правую и раскачивал ее, как люльку. Он был зол, настолько зол, что готов убить Хантера, но не стал хвататься за револьвер на поясе.
Хантер удовлетворенно кивнул.
– Иди-ка и спусти пар – рой ямы для столбов, – сказал он.
– Блохастый дикарь! – орал Микки. – Надо было прикончить его!
– Он правильно сделал, что сбросил тебя.
Лицо Микки покраснело от злости.
– Ни один мужчина не достоин называться мужчиной, если он бьет лошадь за то, что она его сбросила, – объяснил Хантер. – Иди копай ямы или совсем убирайся отсюда.
Микки мрачно взял шапку и пошел за оружием, валявшимся в пыли. Наклонился.
Хантер немного отошел – на случай, если Микки захочет совершить четвертую ошибку – стрелять, он будет готов первый.
Даже не поинтересовавшись, испачкалось ли оружие, Микки сунул его в чехол и отправился к сараю.
Хантер смотрел парню вслед. Угрюмый пастух ни разу не оглянулся. Хорошо бы просто уволить Микки и никогда больше не видеть его на Лэддер-Эс. Но, к несчастью, на ранчо мало мужчин, мало работников, и он никого не может выгнать. Разве что за пьянство или хладнокровное убийство.
Кроме того, Микки может оказаться шпионом Калпепперов, а если так, пускай лучше копает ямы под столбы.
Щелчок курка испугал Хантера, и он повернулся на звук.
Поворачиваясь, он нацелил и свой револьвер.
Элисса прерывисто дышала.
– Что? Хочешь на мне попробовать?
– Могу задать тебе тот же самый вопрос.
Хантер плавно спустил курок: и вернул оружие на место.
– Рад видеть, что твой курок не взведен, – сказал Хантер. – Кажется, ты готова застрелить меня, а не Микки.
– Об этом я как раз и думала.
– О ком конкретно?
– Да я хорошо помню тот случаи, как Микки больно схватил меня за руки и обращался, как с проституткой, и все, что ты ему сделал, – не велел тратить зря времени и отправляться работать.
Хантер выжидал, глядя во взбешенные глаза Элиссы и на ее руки, снова готовые взвести курок.
И застрелить его.
– Но когда Микки жестоко обошелся с дикой лошадью, – сказала Элисса, – ты всыпал ему по первое число.
– Лошадь не сделала ничего плохого.
– А я, я сделала? – спросила она.
Темные глаза Хантера оглядели Элиссу. Как всегда, в шелках и атласе. Такая одежда притянет взгляд каждого мужчины, малейший вздох – и ткань обтягивает грудь.
– Да, – сказал он резко. – Ты сделала.
– Что?
– Все мужчины пялятся на тебя, стоит тебе пройти мимо. И ты это прекрасно знаешь. И продолжаешь. И дразнишь.
– И что же мне делать? Сидеть дома взаперти, не появляться за дверью? А может, закутаться от головы до пят?
– Да.
Элисса выпучила глаза.
– Ты серьезно? – не веря проговорила она.
– Черт побери, совершенно серьезно.
Элисса разозлилась.
– Я не собираюсь сидеть взаперти только потому, что родилась женщиной, а не мужчиной.
– Вот этих-то слов я и ждал. Некоторые женщины просто не понимают, что они из плоти и крови, пока какой-нибудь мужик не начнет их тискать.
Абсолютно откровенное презрение в голосе Хантера подействовало на Элиссу, как пощечина.
– Я не такая, – процедила Элисса.
– Все вы так говорите.
– Черт побери! Я не такая, какой была твоя жена!
– Ну давай погромче. Уверен, ребята ловят каждое слово. – И, больше ничего не добавив, Хантер повернулся к ней спиной и направился к сараю.
– Хантер!
Он упрямо шел и шел дальше.
Элисса готова была снова закричать, но заметила Лефти и Джимпа. Два старых рабочих стояли возле сарая и слушали с откровенным любопытством.
Негодующая и смущенная, Элисса развернулась на каблуках и пошла на кухню.
«Так больше не может продолжаться, я должна заставить Хантера понять. Может, если бы я поговорила с ним наедине…»
Чем больше Элисса думала об этом, тем сильнее идея нравилась ей. Им нужно остаться вдвоем и как следует поговорить. Обсудить личные дела прямо и открыто, потому что больше так продолжаться не может. Элисса по крайней мере больше не могла.
Очевидно, воспоминание о неверной жене – незаживающая рана Хантера, и он не хочет снова рисковать своим сердцем. Обжегшись ни молоке, ни воду дуют.
Элисса должна дать ему понять, убедить – он может доверить ей свое сердце. Она станет ценить этот дар любви и ответит своей любовью.
Если бы только она могла заставить Хантера понять!
"Сегодня ночью, после того как Пенни уснет, я пойду к нему и поговорю.
Я заставлю его понять".
* * *
Дверь спальни Элиссы слегка скрипнула, когда она толкнула ее. Она застыла на месте, прислушиваясь. Ничего. Ни звука ни внизу, ни в соседней комнате.
Выдохнув, Элисса закрыла за собой дверь. Дрожащими руками плотнее стянула на груди пеньюар. Скрестив пальцы на удачу, Элисса прошла по коридору, отделявшему дверь ее спальни от спальни Хантера. Пол холодил ноги в тонких тряпичных тапочках, но руки казались еще холоднее. Они просто заледенели. Сердце билось гулко и часто – получится ли разговор с Хантером? Сумеет ли она поставить все на свои места? Дверь Хантера была плотно закрыта. Она постояла, потом – с бешено бьющимся сердцем – потянулась к ручке. Боясь, что мужество оставит ее, приоткрыла дверь на несколько дюймов.
