— Мне больше нечего вам сказать. Не буду отнимать ваше время.
— Вернетесь к муженьку и деткам? — спросил он, но на самом деле все его внимание было поглощено ее предыдущими словами — о редком мире.
— У меня нет детей, — сказала она.
— Что-что?
Она повторила.
Ого. Не так-то все, оказывается, просто. Разумеется, у нее есть ребенок — его новая приятельница, Нора. С одной стороны, существует принцип справедливости: око за око. С другой стороны, тайна оставалась неразгаданной. Действительно ли ему так уж хотелось докопаться до истины? Ну, можно и так сказать. Кроме того, справедливость тоже надо распределять с умом — например, так, чтобы его выпускали из тюрьмы и давали ему четыреста тридцать две штуки. А Всевышний подавал пример: растягивай все, что можешь растянуть. Особенно муку.
— Но муж-то у вас есть.
— Вам это известно.
— Конечно. — И тут его посетила еще одна блистательная идея. — Я бы хотел, чтоб вы тоже обрели покой, — сказал он, пытаясь сымитировать елейный пасторский голосок. Как там его звали — Проктор? Не все ли равно?
Сработало. Пират понял по ее лицу: ее тронула его доброта, то, как он подставил другую щеку. Может, не это, а что-то другое, но тоже как-то связанное с Иисусом.
— И в одном я с вами согласен, — сказал Пират, с трудом скрывая, до чего же он доволен собой: — Вы не найдете умиротворения, пока не выясните всю правду.
Она так внимательно ловила каждое его слово, что он, кажется, физически почувствовал силу ее мысли.
— Поэтому я бы хотел вам кое-что рассказать. — Он подошел к окну, выглянул на улицу — лишь затем, чтобы усилить интригу. Индианка уже уехала.
— И что же это?
Ей уже не терпится. Здорово у него получается.
— Для начала мне нужно проверить кое-какие факты. Ваш муж — это белый детектив, правильно?
— Да.
— Хорошо. — Он сделал глубокий вдох, как будто пытался подавить волнение. — Я его видел только один раз, в камере. Мы остались наедине. Он сказал: «Это твой последний шанс сознаться во всем». «Зачем?» — спросил я. «Потому что свидетельница обвинения тебя погубит, дружище». Конечно, я ни в чем не сознался, но уже на выходе он сказал мне одну вещь.
— Какую?
— «И когда тебя посадят, она, надеюсь, будет мне благодарна. Уж больно симпатичная девчонка».
Нелл побелела как полотно. Это не метафора, не преувеличение. Такова власть слов. И не простых слов, а подлинного витийства, высокого ораторского искусства. Обмяк ли он? Да ни в коем случае. Он только обретал силу.
Пират проводил ее взглядом сквозь боковое окошко. Сиськи у нее, конечно, не так выпирали, как у той индианки, но тоже ничего. Он придумал новое применение для крохотного оружия, и перед ним встал выбор.
Глава 23
Неужели это правда?
Нелл прошлась по стоянке отеля «Амбассадор». Чувствовала она себя отвратительно: ей было жарко и тошно, как будто ее отправили в нокаут двумя прицельными ударами. Первый удар: кареглазое лицо, увиденное в офисе доктора Пастора, лицо убийцы. Второй: «Надеюсь, она будет мне благодарна». Это всего лишь слухи, давние сплетни, будто бы он положил на нее глаз, напоминала она себе снова и снова. Может, даже не слухи, а самое настоящее вранье. Но зачем Элвину Дюпри сочинять подобные вещи? Да и способен ли он на такое, хватит ли ему мозгов? Дюпри не производил впечатления умного человека. По большому счету, он смахивал на тугодума, который переходит от одного клише к другому, если это не представляет особых трудностей. Можно ли ему доверять? Нет. Да, она чувствовала себя виноватой, и чувство это обхватывало ее горло, как хомут; да, он страдал — и тем не менее Нелл не могла избавиться от страха перед этим человеком. Когда он приподнял повязку, она испугалась. И когда увидела его стопы, тоже. Вот только справедливо ли это? Что он может поделать со своими ногами и выколотым глазом? Но стоило ей вспомнить эти громадные стопы с больными ногтями, как она тут же кинулась в проем между зданием гостиницы и гаражом. Там ее лицо обдало горячим ветром, первым горячим ветром в этом году, пропахшим Бернардином. Вонь смешалась с приторной сладостью «Калуа», уже свернувшегося у нее в желудке, и в следующий миг Нелл согнулась пополам: ее рвало прямо на асфальт. Желудок просто опорожнился, она ничего не могла с этим поделать.
Выпрямившись, она быстро подбежала к машине и распахнула дверь. Ей не хватало воздуха. Сейчас она могла бы быть на Отмели Попугайчиков, погребенная заживо, но не осколками кораллов, а лавиной предположений. Мог ли Клэй убить Джонни? Более того, могла ли она сама стать мотивом преступления? Встречалась ли она с Клэем до той ночи? Видел ли он ее? Не был ли их брак лишь очередным заблуждением? Нелл стояла на парковке, будто парализованная. Но это же безумие — убивать по такой причине, сказала она себе. У нее не самые выдающиеся внешние данные, в ней вообще нет ничего выдающегося, что могло бы превратить ее в объект вожделения со столь губительной силой. Силой, достаточной, чтобы вонзить нож в плоть и кость живого человека. Но что еще важнее, она знала своего му…
— Миссис Жарро?
Нелл резко обернулась. К ней со стаканчиком кофе в руке приближался тощий мужчина в полицейской форме. Его юное лицо показалось ей знакомым.
— Тимми?! — воскликнула она.
— Да, мэм, это я. — Он был чем-то взволнован: волнение выдавала горизонтальная морщина на лбу. — Вы в порядке?
О боже. Неужели он видел все от начала до конца?
— Да, — сказала она. — В полном порядке.
— У меня как раз перерыв. — Он указал на припаркованную неподалеку патрульную машину. Явно чувствуя себя неловко, Тимми переминался с ноги на ногу. — У нас тоже бывают перерывы, — сказал он. — Отличная работенка, мэм. — Он продолжал мяться. — Вашу «миату» починили?
— Да, спасибо.
— А как ваша дочь?
— Все хорошо. Спасибо за помощь.
— Ну, пустяки, только вот… — Тимми опустил глаза. — Я рад, что без суда… Рад, что все закончилось хорошо.
Нелл села в машину. Тимми закрыл за ней дверцу и зачем-то побарабанил пальцами по крыше. Она поехала домой.
Телефон дома разрывался. События в ее жизни вдруг стали развиваться очень стремительно, наталкиваясь друг на друга, а времени, чтобы перевести дыхание и как следует все обдумать, катастрофически не хватало. Джонни когда-то рассказывал ей о чем-то похожем на примере Эйнштейна. «Мне бы сейчас пригодилась твоя помощь, Джонни». Нелл сняла трубку.
— Привет, — сказала Ли Энн. — Всего один вопрос. Как…
Нелл не дала ей договорить:
— Я больше не собираюсь отвечать на твои вопросы.
— Почему? — И тут же: — Что-то случилось?
— Ли Энн, как ты не поймешь самого главного: я не обязана отвечать на твои вопросы.
