— И между этими событиями имеется какая-то связь? — спросил Фабель.
— Пожалуй, да. Имеется. Но это как раз и обеляет Фендриха. Рона сказала, что Фендрих был просто одержим идеей найти Паулу и изо всех сил помогал Элерсам, но когда на него насел Клатт, Фендрих разозлился и впал в депрессию.
— Агрессивность он не проявлял?
— Нет. Он, скорее, от всего дистанцировался. Рона говорит, что разрыва как такового между ними не было. Просто их отношения постепенно сошли на нет.
— Но могло быть и так, что подобное поведение после исчезновения Паулы служило для Фендриха своего рода прикрытием, — проявив некоторое подобие энтузиазма, произнес Германн. — Хорошо известно, что многие убийцы скрывают чувство вины и страх перед разоблачением под маской безутешного горя.
Фабелю много раз приходилось быть свидетелем того, о чем говорил Германн. И бывали случаи, когда крокодиловы слезы хладнокровных убийц смогли обмануть даже его.
— Кроме того, здесь можно найти отзвук темы «Братьев Гримм», присутствующей во всех других убийствах, — продолжил Германн, явно вдохновленный одобрительным отношением босса к первому пункту его спича. — Нам известно, что Паула была похожа на Марту Шмидт, тело которой обнаружили на берегу реки. Марта Шмидт принадлежала к так называемому низшему классу, и убийца мог провести аналогию между представителями этого класса и «подземными людьми». Вполне вероятно, что, увидев, как девочка задыхается в удушливой атмосфере своей семьи, он решил, что, убив ее, он «освободит» ее из заключения.
Фабель с улыбкой взглянул на Германна и сказал:
— Вы, как я вижу, читали Вайса. Не так ли?
Усыпанное веснушками лицо Германна слегка покраснело, как бывает у школяров, пойманных за списыванием контрольной.
— Так точно, герр первый криминальгаупткомиссар. Я решил, что это поможет мне лучше прочувствовать обстановку.
— И вы были правы. Да, кстати, зовите меня «шеф», это существенно сэкономит нам время. Что скажешь на это, Анна?
— Полагаю, что этого исключать нельзя. Но в то же время, помогая семейству Элерс, он не мог скрыть презрительного отношения к их низкому культурному уровню, отсутствию высоких целей и заниженным ожиданиям. Но Фендрих теоретически может иметь отношение лишь к похищению Паулы Элерс, что, строго говоря, выходит за рамки нашего расследования. На время остальных убийств у него нет алиби, но, как я сказала, он живет в одиночестве в большом доме, который когда-то делил с матерью. У меня могли бы возникнуть подозрения, если бы у него вдруг оказалось алиби. В любом случае я нутром чувствую, что это не наш клиент. Хотя подарок в виде книги сказок Братьев Гримм меня несколько беспокоит. Даже несмотря на то, что он сообщил нам об этом добровольно.
— О’кей. Пока оставим его в списке подозреваемых. Итак, у нас еще имеется Вайс…
— Вайс, шеф, в основном ваше дитя. А почему, собственно, он попал в число подозреваемых?
— Прежде всего потому, что существует весьма тревожащее меня сходство между нашими убийствами и событиями в его романе «Дорогой сказки». Там, как и у нас, прослеживается сквозная тема «Братьев Гримм». И там и здесь действует серийный убийца, воплощающий сказки в жизнь. На эту связь обратила внимание и пресса, что существенно увеличило тираж и соответственно уровень продаж книги.
— Неужели вы допускаете, шеф, что какой-то псих мог совершить серию убийств ради успеха своей книги? — фыркнула Анна.
— Нет, я так не думаю. Но нельзя исключать того, что Вайс в жизни руководствуется своими теориями. Этот парень, вне всякого сомнения, тип самодовольный и высокомерный. Кроме того, сам его вид внушает страх и наводит на размышления. Это человек высоченного роста и крепкого телосложения. Весьма крепкого. Аутопсия тела Лауры фон Клостерштадт показала, что под водой ее удерживали одной здоровенной пятерней.
— Но это мог быть Ольсен. И даже Фендрих.
— Что тебе еще удалось узнать о писателе, Мария? — спросил Фабель.
— Никакого криминального прошлого. Сорок семь лет. Дважды женат и дважды разведен. Детей нет. Родился в Киле, земля Шлезвиг-Гольштейн. Мать — иностранка. Итальянка аристократического происхождения, а отец был совладельцем судоходной компании в Киле. Обучался в дорогих частных интернатах в Гамбурге, Англии и Италии. Закончил Гамбургский университет… первый роман опубликовал вскоре после окончания учебы; успеха сей опус не имел. Первая книга серии «Хроники Избранных миров» вышла в 1981 году и имела грандиозный успех. Вот, пожалуй, и все. Да, у него был брат. Младший. Умер примерно десять лет назад.
— Брат? Умер? Каким образом? — резко выпрямился Фабель.
— Видимо, суицид. Страдал каким-то психическим расстройством.
— Скажи, Мария, не был ли его брат, случайно, скульптором?
— Был, — не скрывая изумления, ответила Мария. — А как вы это узнали?
— Кажется, я видел кое-какие его работы, — ответил Фабель, и перед его мысленным взором возник оскал вырезанного из черного дерева волка. Он взглянул на воду. Лебедь, презрительно повернувшись спиной к промокшему хлебу, лениво греб по направлению к мосту. Затем Фабель обратил лицо к своей команде и сказал: — Комиссар Хенк совершенно прав. Я думаю, что роман Вайса «Дорогой сказки» должен стать для нас всех обязательной литературой. Я сделаю так, что до конца дня каждый из вас получит по экземпляру. Вы должны обязательно прочитать книгу.
Фабель попросил Анну немного задержаться, обещав затем доставить ее в Полицайпрезидиум. Хенк Германн неуверенно топтался на месте до тех пор, пока начальник не посоветовал ему возвращаться на работу в компании Марии. Как только они остались за столом вдвоем, Фабель заказал себе кофе и вопросительно вскинул брови, глядя на Анну. Та в ответ отрицательно покачала головой.
— Послушай, Анна, — сказал он, когда отошел официант, — ты опытный офицер полиции, и я считаю тебя по-настоящему ценным членом команды. Но имеются кое-какие вопросы, которые нам следовало бы обсудить…
— Какие именно?
— Во-первых, твою агрессивность, — ответил Фабель, глядя ей в глаза. — Кроме того, ты должна выступать больше как командный игрок, а не как отдельная личность.
— А я-то думала, что вы приглашали каждого из нас с учетом нашей индивидуальности, — довольно воинственно ответила Анна. — Потому что все мы не похожи друг на друга.
— Это действительно так, Анна, но твои личные таланты имеют для меня ценность лишь вкупе с талантами других членов команды.
— Мне кажется, я понимаю, куда вы гнете… Хенк Германн.
— Он очень умен, Анна. И проницателен. Парень — отличный полицейский, и я думаю, что вы хорошо сработаетесь. Но это получится лишь в том случае, если ты предоставишь ему возможность работать.
Анна помолчала немного, а затем, одарив шефа свойственным ей воинственным взглядом, произнесла:
— Возможно, что это всего лишь мое воображение, но он дьявольски похож на Пауля Линдермана. Иногда я даже начинаю думать, не получили ли мы своего собственного «подменыша».
