сам?
Раздающаяся из баров музыка достигла моих ушей задолго до того, как я увидел их неоновые вывески. Вскоре же они были везде вокруг меня. У меня не было денег на выпивку, однако я представлял себе, что бары здесь, в городе, который выглядел таким дружелюбным, то самое место, где, скорее всего, и собираются все добрые души. Или я по крайней мере на это надеялся.
Я завернул в один особенно шумный кабак, расположенный прямо за городской площадью, где поздоровался с одним пожилым джентльменом, болтавшим с барменом.
— Ты живешь неподалеку? — спросил мужчина. Рядом с ним стояла пустая бутылка из-под пива.
— Нет, я из Англии. Направляюсь в Лос-Анджелес.
Официант принес моему новому другу следующее пиво, я воспринял его молчание за шанс рассказать свою историю. Он не прерывал меня. Я хотел разжечь в нем к себе интерес, чтобы он решил помочь мне. Вскоре оказалось, что он интересуется мной даже слишком.
— Я живу в пустыне, — прошептал он.
— Оу, — сказал я, стараясь не обращать внимание на то, что от его голоса ползут мурашки. — Жизнь в пустыне должна быть нелегкой задачей. С кем же Вы живете?
— Ни с кем, — сказал он, отхлебнув пива, — Я живу один.
— Но почему в пустыне? — продолжал выпытывать я.
— Ну там так тихо, и у меня есть возможность держаться подальше от людей, — скрежетал он, его слова с трудом можно было разобрать. — Я не слишком люблю людей.
А затем он сделал мне предложение.
— Я хочу, чтобы ты поехал со мной и остановился у меня на ночь.
Обычно я не был слишком разборчив. Мне нужна была постель, мне всегда нужна была постель, и я всегда принимал любое предложение ночлега. В действительности за все время моего путешествия мне ничто не угрожало физически, за исключением наркоторговца в центре Индианаполиса. Конечно, была еще измазанная кровью комната мотеля, но это можно скорее считать психологическим воздействием на нервную систему, чем реальной опасностью. Однако этот парень был другим. Я недосыпал и недоедал, но, несмотря на это, чувствовал, что этот его голос и движения глаз — не случайны. Мне казалось, будто меня приглашает в гости местный серийный убийца.
Какой был у меня выбор? Бродить по барам и улицам в поисках приюта или… ринуться в центр пустыни с незнакомцем, который очевидно лишен способности уживаться с людьми и говорит шёпотом.
Возможно, я должен мягко ему отказать…
— Когда вы возвращаетесь домой? — спросил я.
— Обычно я отправляюсь домой, когда найду кого-нибудь…
Вот оно. Я принял решение.
— Мне нужно пойти купить провизию, но после этого мы можем отправиться к моей хижине. Когда я привожу к себе гостей, а это бывает нечасто, я развожу костер, и мы сидим около него и разговариваем всю ночь. А потом ты будешь спать.
— Затем я буду спать? А что, могу ли я спросить, что будете делать вы? — что за черт. Все это готово было превратиться в жуткий ночной кошмар.
В ответ он только улыбался.
— Что ж, — сказал я, вставая. Благодарю вас за предложение ночлега, но, думаю, я останусь на ночь где-нибудь в городе, — заявил я ему.
— Ладно, много потерял, — сказал он, оплатив свой счет и собираясь уходить. — Приятного вечера.
— Приятного вечера, — выдавил я и в облегчении рухнул на стойку бара, когда за ним закрылась входная дверь.
Мое путешествие было построено на доверии, на людской доброте, на взаимозависимости. Однако факт оставался фактом: человеческая природа не была совершенной. Я верил в то, что в большинстве своем мы полны скорее добра, чем зла, что в нас больше света, чем тьмы, и вся моя затея превратилась бы в ничто, если бы не постоянные подтверждения того, что доброта характерна для людей, что мы способны приносить пользу друг другу, если только мы открыты для других людей. Однако, увлекшись поисками взаимодействия, мы должны — как и я, возможно, должен, — соблюдать осторожность. Все мы наделены внутренним шестым чувством: мы чувствуем других людей.
В начале знакомства люди обычно оценивают незнакомого человека, а затем принимают решение в зависимости от результатов своего первичного внутреннего анализа. Мы вынуждены это делать. В чем же здесь трудность? В том, чтобы выносить заключение в контексте открытости другим. Это очень простой (и очень ленивый) ответ — сразу захлопывать дверь перед кем бы то ни было. Мы должны научиться доверять своим чувствам. И кажется, я начинал учиться.
Я вышел из бара, снедаемый необходимостью найти комнату на ночь, что было вполне реальной трудностью. Я направился в почти скрытый от глаз переулок с расположенными вдоль него ресторанчиками. Двумя дверями вниз по улице меня привлекло кафе, где подавали буррито. Здесь я попытался найти кого-нибудь, готового предоставить мне ночлег, но мой британский шарм не возымел действия. Тогда я сменил тактику и стал просить людей просто покормить меня. Безнадежно. Тогда я заметил двух девушек, болтавших на углу палатки, и я мимоходом помахал им. Они помахали мне в ответ.
— Приветствую вас, леди!
— Добрый день. Вы не похожи на бездомного…
— О, я и не являюсь им… У меня есть дом, прекрасный дом! Просто я провожу эксперимент, успех которого зависит от того, смогу ли я некоторое время продержаться без дома.
Они посмотрели на меня с любопытством.
— Ок, я запинаюсь, потому что вы так красивы. Но если вы дадите мне 30 секунд, я расскажу вам замечательную историю, которая все объяснит.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Блондинка высвободила из-под рукава запястье и подкрутила наручные часы.
— Ок, — сказала она, — 30 секунд… Поехали!
И я поехал. Изложение моей истории заняло у меня минуту и было, по моему мнению, совсем недурным. В своем повествовании я иногда взмывал в небеса, а затем падал на землю. Если бы я был попрошайкой, я бы оценил мое выступление как минимум в доллар.
— Вау, — сказал темноволосая девушка с зелеными глазами. — Прикоснуться к надписи «Голливуд», да? Думаешь, ты сумеешь?
— Я сумею. Однако всегда остается опасность провала. Каждый день я должен находить незнакомого человека, готового мне помочь. И вот прямо сейчас день умирает, и все больше и больше становится похоже, что улица и станет моей постелью на эту ночь.
— Мы же не можем этого допустить, да, Джой?
— Нет, — отозвалась, очевидно, Джой. — Не можем.
И последним приятным штрихом стало то, что когда продавец в передвижном кафе увидела, что мне удалось найти людей, которые были готовы рискнуть и помочь мне, она дала мне целый буррито бесплатно.
— Флагстаф, — сказал я сам
