— А скажите, Скард, что хуже — то, что она с ними спала, или то, что ей за это платили?
Скард молчал, он лишь принялся часто и тяжело вдыхать, вертя головой из стороны в сторону, будто призывая на помощь невидимые силы, затаившиеся в полупустом кабинете.
— Ведь вы же не сторонник свободного секса, Скард?
— Свободного секса… свободного секса… — Его голос дрожал, а глаза закатились, словно на потолке, за звуконепроницаемой обивкой, мог прятаться его тайный спаситель.
— Так что, Скард, образ жизни Карин Риис оказался настолько свободным, что у вас явно возникли сложности?
— Женщина — существо слабое! — закричал Скард. — Ее необходимо наставлять на путь истинный, а иначе дьявол соблазнит ее! И для этого дьяволу нужно лишь раз прийти к ней… — Скард прикрыл рукой глаза, словно не желая быть свидетелем какого-то ужасного зрелища. Освещение в кабинете было довольно тусклым, и царапина на бледной руке Скарда казалась бордовой.
— Значит, Карин Риис навещал сам дьявол?
— Я видел их!
— Ее и дьявола? И чем же они занимались?
— Не знаю… Я отворачивался.
— Но они встречались? Прямо у вас дома? И занимались сексом?
Валманн старался забрасывать Скарда вопросами. Они вот-вот заставят Скарда сбросить благочестивую маску и забыть о тоне проповедника.
— Я же сказал — не знаю! Я видел их всего-то пару раз, и то издалека! И дьявол принял красивое обличье! Чтобы соблазнить ее! Они разговаривали. Улыбались друг другу. Инспектор, она улыбалась дьяволу!
Скард вновь поднес руку к глазам, укрываясь от страшных образов.
— Тогда уж вряд ли она ему только улыбалась…
— Они стояли так близко, будто и не собирались разлучаться. Держались за руки. Все это могло на первый взгляд показаться невинным, но я-то знал, что это неправда! Что-то в их поведении было отвратительным… Лживым… Развратным! В том, как они смотрели друг на друга. Смеялись во весь рот! Этот незнакомец держал ее за руку! И Карин не отняла руки. Такова первая стадия совращения: двое красивых молодых людей прикасаются друг к другу!
— И вам он показался незнакомым?
— Да! Да! Но в каждом его движении я узнавал дьявола! В нем таилась угроза. Он хотел отнять у меня Карин. Я возвел вокруг нас стену, а он собирался ее разрушить!
— И как же вы это поняли?
— Когда я вижу зло, то сразу его чувствую. Я чувствую грех, потому что грешил сам. Тесная хватка разврата — я ощутил ее!
— Вы испугались, что Карин занимается сексом с незнакомцем? Хотя вы данной конкретной кандидатуры не одобрили?
— Опять это слово! — Раскачиваясь из стороны в сторону, он принялся трясти головой.
— Какое? «Секс»? Да бросьте, Скард, в наше-то время! Обычное слово, ничуть не хуже других. Обозначает…
— Это убийственное отвратительное слово, которым так одержимо современное общество! То, чему суждено было стать чистейшим, благодатнейшим… очернили, превратив в апофеоз эгоизма!
— Вы полагали, что у Карин с незнакомцем уже до этого дошло?
— Я это знал! — прошипел Скард. — В глубине души я знал это! И мне даже не требовалось, чтобы она сама это признавала! Карин изменилась. Она больше не принадлежала мне. Дьявол околдовал ее! Теперь я должен был спасти ее… Или потерять навсегда.
Последние слова он произнес чуть слышно, прижав кулаки к груди и опустив голову так низко, что почти уткнулся носом в поцарапанные костяшки пальцев. В уголках рта выступила пена. Он продолжал бормотать, но до полицейских доносились лишь отдельные слова и бессвязные звуки. К своему удивлению, Валманн услышал, как их собеседник то и дело повторяет одно и то же бранное слово — грубое и непристойное, обозначающее женский половой орган.
— По-моему, нам пора сделать перерыв. — Валманн кивнул Фейрингу, и тот выключил запись. Посмотрев на Скарда, полицейские переглянулись. Они оба немного растерялись, но никто не смог подобрать слов, чтобы разрядить обстановку. Скард по-прежнему сидел на стуле, будто полностью поглощенный самогипнозом, — скрючившись, продолжая бормотать и ругаться и не замечая ничего вокруг.
9
— А знаешь, по-моему, Лив Марит Скард жива. — Распаковав замороженную пиццу, Анита Хегг засунула ее в духовку.
— И ты туда же?! — Положив листья салата в мойку, Валманн начал резать помидоры. На этой неделе они были слишком загружены на работе, поэтому для ужина сил почти не хватало.
— Да. И теперь я в этом почти уверена. Так, значит, я не одна так считаю?
— Может, сначала поедим, а уж потом обсудим?
— Нет уж, давай сейчас. Разговор нас немного отвлечет от вкуса этой дряни. — Недоверчиво взглянув на упаковку от пиццы, она выбросила ее в мусорный бак.
— Сегодня вечером мы допрашивали Агнара И. Скарда.
— Слышала. Он сам к вам явился.
— Я б даже сказал — с псалмами и проповедями. Пришел сообщить о том, что его пропавшая жена преследует его, вломилась к нему в квартиру и учинила там акт вандализма.
— Правда?
— Еще бы. И мы едва заставили его сосредоточиться на допросе. Он все никак не унимался — требовал, чтобы мы приняли все необходимые меры.
Валманн вкратце пересказал, как прошел допрос.
— Но все его показания основаны на подозрениях и предположениях? — спросила Анита, выслушав его. — Никаких других наблюдений? И лично с тем мужчиной он не общался?
— Да, сплошной бред. Он увидел их издалека и сразу почувствовал «присутствие зла».
— Вы уже были у него дома?
— Завтра съездим. Сегодня некому было. Я и сам завтра съезжу. Хочу увидеть физические доказательства «присутствия зла».
— А я завтра поеду в Гьёвик.
— Что там?
— Надо проверить одну зацепку.
— Тебе непременно надо напускать на себя всю эту таинственность? С меня достаточно сказок и недомолвок.
— Ох, прости… Понимаю — больная мозоль.
— Сама представь — ты ведешь расследование, и с каждым шагом оно дает все больше трещин.
— То есть толку от Скарда оказалось мало?
— Все, что он рассказал, лишь укрепило его собственное алиби. В ночь убийства он, похоже, был в Тронхейме. Если, конечно, Господь не одолжил ему ангельские крылья, чтобы слетать до Хамара и обратно. А машину он сдал в ремонт. И маловероятно, что он ездил на поезде, поскольку расписание поездов не совпадает со временем убийства. А билет на самолет он не покупал. Если, конечно, у него нет поддельного паспорта на другое имя.
Она задумчиво кивнула.
— Ну а ты что нащупала?
— Я вспомнила про Биргит.
