убегал с поля, как гребанный павлин, а затем остановился, когда приблизился к Миллеру и, вероятно, сказал что-то оскорбительное.
Миллер отмахнулся от его слов и отвернулся.
Но затем Джекс пихнул Андерсона в спину.
О, нет.
Нет, Джекс, отступи. Отступи!
— Вот черт, — выругался папа. — Твоя мама не обрадуется из-за этого.
Камеры сняли все. Миллер схватил Джекса, чтобы не дать ему ударить Андерсона, и Джекс повернулся к нему. Санчес стал между ними и в итоге получил удар от Андерсона.
Миллер метнулся, чтобы помочь Санчесу, а Джекс пронесся мимо них и три раза сильно ударил Андерсона кулаком в лицо.
Тренер оттянул его.
Я закрыла рот руками. Джекс, что ты делаешь?
Подняли три желтых флажка.
И через нескольких секунд Джекса и Андерсона выкинули из игры.
Папа выключил телевизор.
Мы сидели молча.
Наконец, он встал и потянулся.
— Хочешь печеньку?
— Печеньку, — безжизненно сказала я. — Джекса только что выгнали с игры, а ты спрашиваешь, хочу ли я печенку.
Папа пожал плечами.
— Печенье все еще теплое.
— Папа! — Я вскинула вверх руки. — Послушай, я знаю, что стресс и так очень сильный из-за рака, но ты не можешь просто игнорировать тот факт, что Джекс, Мистер Американский Футбол, только что ввязался в драку!
— Конечно, могу. — Он усмехнулся. — Пришло время для того, чтобы мой мальчик справился со всем этим.
— Но…
— Гнев всегда побеждает, Кинси. Невозможно скрывать свои чувства вечно. — Голос папы стал тише. — И этот мальчик так долго сдерживал в себе гнев, что меня совсем не шокирует, что тот нашел выход. Джекс злится на тебя, злится на меня.
— Почему он на тебя злится?
— О, милая. — Папа шагнул ко мне, а затем наклонился, заглядывая мне в лицо. — Потому что он не может сердиться на рак, ему нужно что-то ощутимое, на что можно сердиться, поэтому он злится на меня, на тебя, но в основном твой брат злится на себя. У моего мальчика всегда был комплекс героя. Ему повезло вырасти, спасая всех от всего, или, по крайней мере, он думал, что спасал. А сейчас… сейчас его мир рушится. Все, что у него осталось, это футбол, самое последнее, на что нужно злиться… и посмотри, там он тоже отметился. А теперь скажи, ты хочешь печеньку?
— Но что ты собираешься с этим делать?
Папа посмотрел на темный экран телевизора.
— Совсем ничего.
— Но…
— Кинси, печенье уже остыло. Надеюсь, ты счастлива.
Папа ушел, оставив меня одну в гостиной. И я задалась вопросом, перестанет ли мой брат всех спасать… перестанет ли он спасать самого себя?
ГЛАВА 32
ДЖЕКС
Я позволил горячей воде колоть мою спину, словно маленькими иглами. Это не помогло избавиться от боли.
Больше ничего не помогало.
Я подвел отца.
Подвел Кинси.
Подвел свою команду.
Подвел, подвел, подвел, подвел.
— Нам нужно поговорить. — Это появился Миллер.
Я не был в настроении, чтобы его видеть.
Мы проиграли игру.
И во всем был виноват я.
Во всем.
Я не мог заставить себя взглянуть на экран телефона из-за страха, что Харли обругала мою жалкую задницу, что ей из-за меня стыдно, или, что еще хуже, отец прислал мне сообщение, что он разочарован.
И Кинс…
У меня сжалось сердце.
— Да, хорошо. — Я схватил полотенце, обернул его вокруг талии и последовал за Миллером в раздевалку.
Санчес все еще был в форме, так же как и Миллер.
Остальная команда исчезла.
Что за черт?
— Это… — Миллер широко расставил руки. — Это интервенция.
— Мы хотели оставить какие-нибудь знаки, — усмехнулся Санчес. — Но мне не удалось найти маркер, и я точно знал, что ты не воспримешь нас всерьез, если я использую розовый, что остался после детей тренера.
— И ты думаешь, что я тебя серьезно воспринимаю сейчас?
— Мы оба подошли к тренеру, сказали, что именно сказал Андерсон. — Миллер скрестил руки на груди. — Он переступил черту.
Я кивнул, все еще так ясно помня те слова, фразы. Он нарочно это сделал, а я заглотил наживку.
После такого гола, думаю, отпраздную, трахнув твою сестру, или ты все время уже это делаешь за спиной Миллера?
Меня охватил гнев.
Она моя сестра.
Моя младшая сестра.
Я никогда не смотрел на нее — желчь скопилась в горле — как-то иначе. Я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что ее усыновили, чтобы они не могли использовать ее против меня, или заставить Кинси чувствовать себя плохо, но Андерсон все разболтал.
Он был манипулятивным сукиным сыном, который кормился за счет боли других людей. И увидев, что Кинси теперь с Миллером, слетел с катушек. Ведь он не смог получить то, чего хотел, а хотел он мою сестру. Я знал, что он совершит ошибку, знал, что покажет свое истинное лицо, но просто не ожидал, что Андерсон потащит меня с собой.
— И? — мой голос был хриплым.
— Его выгнали из команды. — Миллер пожал плечами. Я заметно расслабился. — Помогло то, что я сообщить тренеру о его прошлом с Кинси.
— Ты сделал что? — взревел я. — Ты не имел права говорить об этом тренеру!
Санчес прижал руку к моей груди и оттолкнул меня назад.
— Вообще-то, так как Миллер ее любит, он вроде имеет право. Любовь — она такая, мужик, она защищает, и не тем, что все скрывает, а честностью.
Я моргнул.
— Да ты меня разыгрываешь!?
— Я люблю ее. — Миллера посмотрел мне в глаза. — Я сделаю что угодно, чтобы ее защитить.
— Это не касается тренера. Это никого, черт возьми, не касается!
— Ты не можешь исправить все! — крикнул Миллер. — Боже, посмотри на себя! Ты в кошмарном состоянии! — Друг стал лицом к лицу со мной. — Ты не только лучший квотербек в лиге, но и наша семья, и ты все разрушаешь только потому, что не можешь видеть ничего вокруг из-за собственной проклятой гордости! Да, я ее люблю, но и ты все еще можешь ее любить! И да, отстойно, что твой отец болен, но, по крайней мере, у вас с ним есть время. У тебя есть команда, которая рассчитывает на тебя. Рассчитывает, что ты их поведешь за собой! Хочешь быть героем? Тогда веди себя как герой! Начиная с этого момента. — Он пихнул меня к стене. — Проглоти свою гордость, извинись перед командой и поговори с Кинси. Разберись со своим дерьмом и осознай, что жизнь состоит не в том, чтобы запомнить каждую игру. Жизнь не идеальна, не всегда все будет идти по твоему плану. Иногда случается всякая хрень, и все, что ты можешь
