ёмкости, в которых можно вскипятить воду, и, собственно, баки с дистиллятом, плотно закупоренные, покрывшиеся пылью и кое-где плесенью, но сохранившие содержимое нетронутым. Не тоже самое, что горячий источник, но минимально поддерживать чистоту тела сгодится.
Подогреть воду на таком огне оказывается тем ещё испытанием и своеобразным мерилом времени. Когда за выбитыми окнами начинает светать, к липкому страху присоединяется озноб. Никогда не жаловалась на отсутствие воображения, а потому картинки в моей голове и вариации того, что могло произойти с Ирвином, весьма красочны, кровавы и разнообразны. Меряя шагами комнату, я во всей красе испытываю полный спектр страха: от мутного, едва ощутимого, нашёптывающего и вызывающего мурашки по коже, до всепоглощающего, леденящего и стылого.
Кто бы мог подумать, что я до смерти буду бояться потерять Ирвина Берга?! Совсем недавно ведь мечтала об обратном: придушить его собственными руками, например, а теперь… Теперь минуты без него растягиваются для меня в вечность, всё, чего хочется — чтобы он был цел и рядом со мной. Какая же я дура, что не пошла следом! Надо было настоять, надо было… воображение вновь подкидывает картинку о том, что может сотворить с Рином тварь. Я злюсь сама на себя, что всё-таки позволила уйти одному!
— Какая же ты жалкая, Эйелен! — цежу сквозь зубы. — А ещё называешь себя воином Содружества!
Ероша бумаги на пыльном столе, уже в который раз перекладывая их из кучи в кучу, натыкаюсь в тусклом свете раннего утра на строчки:
«Исследования были долгими, но, стоит признать, принесли свои плоды. Нам удалось обнаружить ген, отвечающий за мутацию высших рас. Спешу сообщить, доктор Абрамс создал вакцину на основе «Антарес-01», с её помощью любого человека можно наделить признаками не только представителей низших, но и в симбиозе с «Анима-1000» добавить более хищных черт. Моментальное исцеление от неизлечимых, на первый взгляд, болезней и физических повреждений делает этот образец самым перспективным для обеспечения военного состава Содружества.
Спешу дать отчёт о тех, кого предыдущее тестирование изменило.
Стоит признать, что они утратили человечский облик на третьей неделе после введения, процесс мутации до конца пока неясен. Мелкие виды были ликвидированы сразу же, а «Инсекта», «Гризли», «Драго» взяты под особый контроль. Все три образца крайне агрессивны, но мы успешно их сдерживаем.
Подопытные «К01», «К02» и образец «К10» по соглашению с Содружеством переданы в частную компанию «Берг Энтерпрайз». По праву их можно назвать венцом нашей исследовательской деятельности. Они сильны, не подвержены чувствам и, кажется, не ощущают боли. Киборги, а не живые существа! Ресурсов Антареса достаточно, чтобы поставить на поток производство вакцины, а в будущем продолжить её улучшение. Мы станем всесильными с такой армией! Ниже прикладываю перечень генетических мутаций…»
Оборванный лист не даёт дочитать, в спешке я просматриваю ещё несколько обрывков, на которых нанесена структура цветных атомов и молекул, подписанных аккуратным почерком: кэттариан, акиян, никс, тантур, марраксы, шаа-кси — названия рас, с которыми проходили скрещивания и эксперименты, просто поражают воображение, но, пролистав ещё несколько листов, я понимаю, что за ночь успела сжечь половину исследований, хранившихся каким-то учёным в такой вот древней, совершенно неудобной форме. Больше всего, конечно, волнует корпорация, принадлежащая Бергам. Это что же значит, на их производствах выпускают не только FBOT, или чем может быть костюм на самом деле? Интересно, знал ли Идан? То, что младший брат вряд ли в курсе, я почти уверена, а вот Дан…
Тяжело вздохнув, таращусь в окно. Ирвин так и не появился.
Когда горизонт окрашивают первые лучи утра, а я готова уже похоронить последние, самые хилые надежды, на первом этаже слышится тихий шорох.
Прокравшись к лестнице, воровато выглядываю вниз.
— Спокойно, киска, свои, — знакомый голос, уставший, с легкой хрипотцой проходится по телу волной облегчения. Сердце, замерев птичкой, стучит с удвоенной силой, когда я застываю в лестничном пролёте, наблюдая, как ко мне поднимается Рин. Рассечённый лоб и кровоподтёк под глазом, сбитые костяшки ладоней…
— Что? — хмурится он, остановившись на одной ступени ниже, всматриваясь с беспокойством в моё лицо.
Смаргиваю, ловя себя на том, что глупо улыбаюсь, рассматривая его. Рин сначала хмурится, а затем слабая улыбка трогает и его губы.
— Я тебя сама готова прибить вместо той паучихи, знаешь? — голос, срываясь от дрожи, звучит приглушённо.
— Квазар, неужели ты волновалась, Ашхен?
— Волновалась?! Да я места себе не находила! — Не сдерживаясь, бросаюсь ему на шею, пряча лицо на плече. И даже извечное, удивлённое «Ашхен, ты чего?» не может смутить или заставить отцепить от него руки.
— Ну я же обещал, что вернусь, и просил дождаться. — Горячие губы касаются макушки, а руки гладят спину, неловко похлопывая в успокаивающем жесте. — Ну ты чего, Йенни?
— А у меня есть сюрприз, — сдавленно бубню, касаясь губами солоноватой кожи на его плече.
— Боюсь представить, какой.
— Тебе понравится. Горячая вода, занимательное чтиво и огонь.
— О Боги, — стонет Рин. — Я не на Антаресе, в заднице Вселенной, а на курорте Акияна с таким-то сервисом.
— Дурак, — стучу его по плечу, он демонстративно охает.
— Что ж, к твоему огню у меня есть тушка зайца. — Он кивает куда-то в сторону входной двери. — И хорошая новость. В округе, похоже, больше монстров нет.
— Не знаю, как в округе, — взяв его за руку, веду вниз, где всё время поддерживала огонь, — но где-то точно есть ещё «Гризли» и «Драго», если «Инсекту» ты убил. Ведь убил же?
Рин кивает.
— Боюсь спросить, откуда у тебя такие познания.
— Я покажу, но есть кое-что ещё, и ты вряд ли будешь рад.
— И что же?
— Похоже, твой дядя замешан во всём этом, Рин.
После того, как Рин приводит себя в порядок, мы изучаем все мои находки, пытаясь восстановить хронологию событий, что могли происходить на Антаресе.
— Всё, больше не могу думать и перебирать версии. Мы никогда не поймём, что здесь произошло по тем скудным сведениям, что удалось раздобыть и разложить хронологически. — Рин кивает на стопочки листов бумаги. — Заберём документы с собой, а сейчас давай спать, Йен. — Он хлопает ладонью по деревянной скамье, подманивая меня к себе. — Ты поспишь, а я покараулю, затем поменяемся.
С каждой ночёвкой наше соседство становится всё более и более… нервным. Я бросаю взгляд на его оголённый торс и бугрящиеся перекатывающимися мышцами плечи и покраснею, как ошпаренный умар из Акияна. Подойдя к лежащему на кушетке парню, присаживаюсь рядом. Тепло его тела обжигает даже сквозь тонкую преграду трусиков и короткого топа. А когда Рин, уже привычным для меня жестом, кладёт свою руку на моё бедро,
