девок-то курящих, себе находишь? Обкуривать же потом будет тебя всю жизнь! Будешь пассивным курильщиком…
— Да теть Женя, где их других-то взять? Все сейчас курят… курящих девчонок больше, чем парней!
— Ой, ой… беда с ними! А одежонка то на ней… прости господи! Считай, что голая ходит!
— Да ладно, тетя… выйди на улицу, все сейчас так ходят, жарко ведь.
— Да, девки совсем стыд потеряли… ой, ой! На мордашку, конечно, симпатишная… русская она… Русские такими тощими не бывают… ни тела, ни фигуры, что твой пацан! Шейка тоненькая, ножки, как спички! Ну швабра и швабра… прости ты меня, господи! Такая, ни родить толком не сможет, ни поднять ничего тяжелее денежной бумажки… болеть начнет… Ой, ой! Ирина-то посправней была!
— Да что ты заладила! — обиделся я за подругу, — Вот, тетя… всем ты хороша… но, как включишь свои деревенские замашки… Какие мне нравятся, с такими и хожу!
— Непутевые тебе нравятся! Слушай, имя у нее странное… и черная вся… какая она русская? Узбечка какая-то…
— Да русская, русская! Загорелая просто… в Испании была на курорте, вот и загорела…
— Да, молодежь нынче… только и мотаются по Турциям да Испаниям… откуда только деньги у людей? Тут всю жизнь проработаешь, никуда дальше дачи не съездишь… А чем она занимается-то? Тоже что ль наукой?
— Время сейчас другое, тетя… хотя… я вот тоже еще никуда не ездил… Но какие наши с тобой годы? Работает она в коммерческой фирме, занимается маркетингом, ездит везде… но сейчас, может, и здесь останется в Новосибирске, насовсем.
— А как же познакомился ты с ней? Опять что ли по интеренету?
— По интернету, тетя, по интернету… сейчас это модно… и быстро.
— Да-а… все у вас быстро сейчас… быстро сходитесь, быстро расходитесь! Налить тебе еще чайку?..
В коридоре запиликал замысловатую восточную мелодию мобильник Миры. Было слышно, как скинув неудобные тапки, она торопливо прошлепала босыми ногами в коридор. "Алео…" — раздался ее удаляющийся голос… вернулась обратно на балкон.
— Кстати, тетя… — сказал я, потянувшись за очередным пирожком с яблочным повидлом, — в последние дни никто не звонил, меня не спрашивал? Я, видишь ли, сейчас живу не дома…
— У этой что ли? — кивнула тетушка в сторону коридора, откуда доносился приглушенный расстоянием голос Миры, раздраженно объяснявшейся с кем-то по телефону. — Ты ее любишь?
— Ну в общем, да… в смысле, да, что у нее живу… она квартиру снимает по работе. Нам там удобнее. Так и что? Не звонили, не искали меня, с работы может, мужики потеряли? Я ведь никому еще не говорил.
— Ты знаешь, припоминаю… звонили… Как раз в тот день, когда я тебе звонила… а ты к телефону не соизволил подойти!
— Теть Жень! — досадливо поморщился я, — Ну объяснял же! Болел сильно… отравился!
— Да, мне Мира твоя и сказала, что болеешь… напился поди? Слушай, глаза у нее недобрые…
— Да подожди ты с глазами… — отмахнулся я, — так звонили, что спросили-то?
— Ну как что?.. — удивилась тетя, — как ты и говоришь… с работы звонили, сказали найти тебя не могут, где мол, ты?
— Да как же найти-то не могли, я ведь тогда еще дома был?
— Так я им и сказала… дома говорю он… только вот недавно с ним по телефону хотела поговорить.
— Кому им-то? Сколько их было?
— Сколько было не знаю… разговаривала с одним… Мужской голос — противный, помню, такой… Говорит, как телега несмазанная скрепит…
— И что?
— Ничего… извинился за беспокойство и трубку положил. А что случилось-то, Никита?
— Да нет, ничего не случилось… — я решительно отодвинул чашку, — Ну что, тетя, пора нам, пожалуй, двигать… засиделись, а еще дела делать.
— Как же засиделись? — засуетилась тетушка, — и полчаса-то не посидели… Еще чаю попейте! Конфеты вот берите, печенье вкусное!
— Тетя! — я похлопал себя по животу. — Как тебе не стыдно! Мы сейчас лопнем уже! Правда, Мир? — спросил, вернувшуюся с балкона девушку. Та молча стояла, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, лицо у нее было недовольное. Но когда тетушка повернулась к ней, она изобразила любезную улыбку и сказала медовым голоском:
— Спасибо большое, Евгения Петровна! Все было очень вкусно! Но нам в самом деле пора… правда, Никит?
Обязательно с издевкой надо… — думал я, поднимаясь из-за стола.
***
— Что разожрался-то? — недовольно поинтересовалась Истинная, когда за нами захлопнулась дверь тетушкиной квартиры. — На свинью пробило? Сказал же, на десять минут.
— Да ладно… — отмахнулся я, — где десять минут, там и полчаса. Все равно ж дозвониться пока не можем, куда торопиться-то?
— Ким звонил… — сообщила девушка, когда мы опять пешком, стали спускаться по лестнице, — разорался… козел!
— По поводу? Чего вы уже успели не поделить?
— Что уехали, его не дождались… Он же, типа, у нас дознаватель крутой! Должен быть в курсе событий! Участвовать в расследовании!
— Ну и какая проблема? Мы ж тут рядом… давай вернемся, заберем его?
— Поздно! Я уже сказала, что мы в городе.
— Зачем?
— Да пош-шел он! Придурок корейский!
Мира казалась весьма раздраженной, и я перестал задавать вопросы чтоб не нарываться. Так и молчали, пока не выбрались на Бердское шоссе.
Тут я спохватился:
— Забыл сразу сказать… Последняя фишка… тете оказывается тоже звонили, мной интересовались!
Мира покосилась на меня недоверчиво.
— Ну?
— Она говорит, в среду двадцать второго, какой-то мужик с противным голосом, представился коллегой по работе, сказал, что не может меня разыскать, спросил, не знает ли она, где я.
— Ты ж дома был весь день! Какого черта, он про тебя у нее спрашивал?
— Кто?
— Коллега этот твой.
— Мир, ты чего… тупого включила?
— Пош-ш-ел ты! Говори толком!
— Какой коллега?.. окстись, родная! Откуда им знать теткин телефон? Может, тот же самый звонил, который вам про меня сообщил! Ну что меня окучивают возле Поганки… Кстати, какой голос у того мужика был?
— Не знаю, Рика трубку брала, я только с улицы зашла… Черт! Ничего не понимаю! Какой в этом смысл? Звонки эти дурацкие! Ты еще куда прешь, урод! — яростно бибикнула она на жигуленок, попытавшийся у нас перед носом совершить обгон грузовика.
Миновали Ельцовку. Там ливня не было, и шоссе стало сухим. Мира разогнала машину до ста, и раздраженно молчала. Салон наполнил шум бешено вращающихся скатов. Мелькали придорожные столбы и попутные автомобили. В лобовое стекло с треском впечатался какой-то жук, оставив после себя, моментально высохшую, под напором встречного ветра, кляксу. Я некоторое время терпел, а затем не удержался и спросил извиняющимся тоном:
— Слушай, Мир… а что это за история с Лешим, которую вы с Рикой упоминали? — ожидал гневного отпора,
