ли угостить вас обедом? — за спиной раздался знакомый голос и Евгений Викторович досадливо обернулся.
— Паша, какого хрена… А вдруг нас увидят вместе?
— И что? — я опустил зеркальные очки — «авиаторы» на нос, все равно, выцветшая панама армейского образца закрывала половину лица: — Пойдем, пожрем, а то я тебя уже два часа жду…
— Меня дома…
— Женя, не обманывай меня, твоя жена на работе.
— Ладно, куда пойдем, я здесь не знаю…
Видимо, следователя прокуратуры хорошо кормили дома, так как местных забегаловок он не знал совершенно, поэтому был удивлен наличию приличного кафе в Доме журналистов, на соседней улице.
— Ну говори, что хотел? — после котлетки «по-киевски» и большой тарелки солянки, мой собеседник впал в благодушное настроение, а сделав глоток из приниженной симпатичной официанткой чаши с кофе-глясе, даже расщедрился на подобие улыбки.
— Ты поражённое кушай, я тебе его заказал. — я подвинул к собеседнику блюдце с заварным поражённым: — Хотел спросить про мое дело…
— А как твое дело? — следователь заулыбался: — Наконец-то тебя, Громов, посадят, и есть за что. Тебя зацепили намертво. Парень, которого ты подстрелил, дает развернутые показания, что он зашел в квартиру к своим знакомым, после чего туда приехала милиция, вошла девушка в форме и ей плохо стало. Он со знакомыми стал оказывать ей помощь, и пистолет у нее из кобуры вынули, чтобы она случайно никого не подстрелила, а тут в квартиру ворвался ты и выстрелил в него.
— Женя, ты что говоришь? — я почувствовал, как вместо горячего кофе в желудок скатился ледяной ком: — Какая помощь? Они же ей всю одежду порвали и трусы ножом разрезали…
— Ничего не знаю, ни про какую одежду. Следователь, что дело ведет прокурору про одежду или форму ничего не докладывала. Виктория ваша говорит, что ничего не помнит, с момента, как в квартире погас свет, вообще ничего. А водитель ваш, с дежурки, тоже никого не видел и ничего не слышал. Сидел в машине, пытался с РОВД связь установить, действовал в соответствии с инструкцией, пока из подъезда не появился ты, весь в крови и не начал бред какую-то чушь пороть, про покушение и про то, что нельзя операм с «убойного» доверять. А когда ваши «убойщики» приехали и попытались подойти к месту происшествия, в подъезде раздался выстрел, один или два, а потом оттуда вышли ваши опера и сказали, что ты в них стрелял. Тут только одна проблема — в деле есть справка от психиатра, который с тобой в ту ночь беседовал, а то бы тебя сразу в психушку отправили, ну, через ИВС, конечно.
— И что за следователь мое дело ведет? Я такой фамилии не знаю.
— Новенькая, откуда-то с Севера перевелась, жопу рвет, так что, тебя она точно посадит, она прокурору нашему обещала.
— Ты, Женя сегодня со мной очень откровенный. Девочка эта новая тебе тоже хвост отдавила?
— Ну да…- юрист второго класса пожал плечом: — У нас дом сдается, я с семьей первый на очереди, мы у родителей втроем в комнате ютимся, а она справку принесла, что у с ней бабка живет, которая то ли вдова, то ли муж ее без вести пропал на фронте, поэтому меня в очереди сдвигают, а она вперед меня квартиру получает. Прикинь, война когда кончилась, а бабка, как вдова, все квартиры получает.
— Вам еще квартиры дают? — поразился я.
— Дают, конечно, мы же прокуратура.
— И с какой целью ты мне это рассказываешь?
Кожин замялся, оглядел полупустой зал, затем, согнув свое длинное туловище, наклонился ко мне:
— Мне надо, чтобы этой бабы в нашей прокуратуре больше не было.
— Евгений, а вы хо-хо не хо-хо? Как ты себе это представляешь?
— Не знаю… — следователь пожал плечами: — Но если ты это сделаешь, я тебе должен буду.
— Женя, оказанная услуга перестает чего-то стоить…
— Но ты мне сам еще ни в чем не помог.
— И насколько далеко твоя помощь готова распространится?
— В пределах должностной инструкции и действующего законодательства.
Я задумался — прокурорский следователь, готовый пойти тебе навстречу — дорогого стоит, лишь бы не продешевить.
— Хорошо, Евгений Викторович, давайте завтра с вами в обед здесь встретимся в это же время? Надеюсь, я что-то смогу придумать.
Я вышел из кафе, осмотрелся, после чего, дворами, двинулся к Сердцу Города. Дойдя до Весеннего сквера купил в киоске мороженного, нашел, относительно целую, скамейку и уселся на самый краешек, где не было следов чьих-то ног и сажи от потушенных бычков.
Рассуждая логически, убрать девицу, ведущую мое уголовное дело — это благо для меня, в данный момент она мой враг, наряды с бандой Кузнецова. Убрать следователя и оперов из группы «тяжких» я должен законно, так как любой иной вариант грозит тем, что на меня рано или поздно выйдут. Убрать законно…
Что я должен сделать, чтобы эти ребята нарушили закон, да не просто нарушили, а нарушили цинично, так, что это невозможно будет замолчать? От мысли, пришедшую мне в голову, я отмахнулся, как от, навязчиво жужжащей мухи, больно много телодвижений мне надо совершить, чтобы этот бред стал реальностью. Отмахнулся, но через двадцать минут был вынужден вернуться к ней, а потом, начать ее обдумывать со всех сторон, во всех аспектов, в результате чего понял, что вынужден буду претворить эту бредовую идею в жизнь, потому, что остальные варианты еще хуже.
На следующее утро.
Локация — площадь Всесоюзного старосты.
— Нет, нет и нет! — Игорь, мой сосед по дому, замахал пухлыми ладошками, как будто отгонял назойливого комара: — И не уговаривай меня, я этого делать не буду… Еще кто прознает, я в жизни не отмоюсь… Я что, этот, как его…вуаер… ну как?
— Вуайерист.
— Вот, вот, он самый…
— Слушай, сосед, ты понимаешь, что очень надо. И, если ты мне поможешь, я тебе отвечу тем-же, поверь, я тебе пригожусь.
— И что ты можешь?
— Игорь, скажи, что тебе надо, и я постараюсь решить твой вопрос.
И тут у Игоря загорелись глаза:
— А ты знаешь, я понял, что ты можешь для меня сделать.
И Игорь изложил свое желание, да так, что я немного охренел.
— Игорек, но это невозможно.
— Паша, соседушка, все решаемо, ты главное не ссы,
