будут хороши – одни их концлагеря за колючей проволокой чего стоят, и кормить там женщин и детей вовсе не куриным супчиком будут… Ну не было там «белых и пушистых» ни с той ни с другой стороны! Жаль Степу Петрова, «военного корреспондента», служившего у меня в Абиссинии, – не дай бог сложит голову где-нибудь под Ледисмитом и останется только его матушке с молодой вдовой плакать об отставном поручике артиллерии.
Так вот, письмо попалось среди газет, распечатал – батюшки святы! Сам герр Рудольф Дизель изволили написать, я ему месяца три назад письмо отправил, но ответа не получил, потом Норденфельт с тем же успехом писал. Так, и что же там наш Рудик пишет?
«Рудик» написал, что, работая у Круппа, узнал о моей гусеничной машине и готов принять мое предложение, так как решил поменять не только компанию, но и место жительства (ага, не иначе опять Иси-сан подсуетился и агитировал немца уехать). Поэтому он не против переехать в Россию и заключить пятилетний контракт для работы над адаптацией своего двигателя к моей машине. Его устроит 250 марок ежемесячно (это около 100 рублей).
Так, 1200 рублей – генеральский оклад без столовых[87], но у нас железнодорожные инженеры и больше получают. Ну что же, Правление общества дало мне права приглашать специалистов, назначив ответственным за научно-техническое сопровождение, поэтому напишу, что гарантирую этот оклад как руководителю моторного отдела Конструкторского бюро плюс 50 марок на наем жилья, до того как для него будет построен вблизи Конструкторского бюро отдельный коттедж. Видимо, серия неудач с двигателями не способствовала росту его авторитета у Круппа, а Даймлер с Бенцем видели в нем конкурента их собственному ДВС. Тут еще Иси-сан стал звать в далекую Японию, и Рудольф решился: все же Петербург ближе, чем Токио и в России не как в Японии – люди добровольно в случае неудачи животы себе не режут (а вдруг в его контракте будет такое условие, а он не поймет иероглифы или «кривой» перевод, страшно все-таки). Отправил телеграмму Дизелю и Второву, последнему в том, что мною принят на работу начальником моторного отдела Конструкторского бюро с жалованьем 100 + 20 рублей в месяц немецкий инженер Дизель, сконструировавший уникальный двигатель, за который я ручаюсь.
Пришел Ефремыч, а с ним фельдъегерь, который вручил мне под роспись запечатанный конверт – на завтра приглашают на совещание в Зимний по ситуации на Дальнем Востоке. Странно, с китайцами на переговоры не пригласили, как я подумал, из-за великого князя Алексея Александровича, а тут нате вам – пожалуйте совещаться, ваше превосходительство.
26 октября 1893 г., четверг, Зимний дворец
Кроме меня, были приглашены: министр иностранных дел Гирс, военный министр Ванновский, начальник Главного Штаба Обручев, морской министр адмирал Чихачев, генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович, министр финансов Витте.
Оказывается, посланный вчера за назначенным генеральным консулом Российской империи в Корею статским советником и камергером Павловым, броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» был обстрелян японским крейсерским отрядом с расстояния около 15 кабельтовых. На стеньге был консульский вымпел, а на корме – большой флаг с Андреевским крестом, который можно было хорошо разглядеть в бинокль. Корабль фатальных повреждений практически не получил, так как японские шестидюймовые снаряды не пробивали бронированный борт русского крейсера, однако снаряды сбили мачту, разбили палубные надстройки. На сигналы фонарем Ратьера японцы не реагировали и отрезвели лишь тогда, когда один из их крейсеров получил третьим выстрелом с «Нахимова» попадание в бак, сбросившее в море баковое орудие. На нашем крейсере трое убитых и более дюжины раненых, двое – тяжело. «Нахимов» дошел до Мозампо, раненым оказана помощь, они прооперированы, среди легкораненых – вахтенный офицер крейсера.
Потери японцев неизвестны, но они есть, хотя на одно наше попадание «Нахимов» получил полтора десятка японских. МИД еще вчера, получив телеграмму из Мозампо через Шанхай, вызвал японского посла и вручил ему ноту с решительным протестом. Сегодня утром японский посол принес ответ японского МИД, полученный им по телеграфу. В ответе говорилось, что правительство его величества Микадо просит принять извинения в связи со случившимся инцидентом и заверяет, что он произошел по ошибке – японцы приняли русский крейсер за китайский, спасшийся бегством после разгрома эскадры Дин Жучана и занимающийся рейдерством[88] на коммуникациях. То, что «Адмирал Нахимов» был довольно далеко от места боя и от транспортных коммуникаций японцев и шел, наоборот, к корейским берегам, а не от них, японцев как-то не напрягло. Налицо типичный casus belli, как говорится, можно бы и по морде дать.
Именно в этом ключе и высказался адмирал Чихачев, но его перебил Алексей Александрович, напомнивший адмиралу, что у нас на Дальнем Востоке два старых броненосных крейсера: «Донской», «Нахимов» и бронепалубный «Корнилов» и лишь один новый – «Рюрик», да и тот достраивается на плаву во Владивостоке. Кроме трех старых крейсеров, в Мозампо сейчас целых пять старых канонерок Сибирской флотилии, крейсер 2-го ранга (бывший клипер) «Наездник» и четыре номерных миноносца. Во Владивостоке еще стоят два военных вооруженных транспорта «Алеут» и «Тунгуз». То есть эскадра вроде как в 14 вымпелов, но она предназначена гонять дикарей, а не вести эскадренный бой. Из Средиземноморской эскадры сюда идет достаточно сильный броненосный крейсер «Память Азова», конвоирующий два проданных китайцам старых фрегата-крейсера «Пожарский» и «Минин», но они плетутся со скоростью 10 узлов и когда еще доползут до места.
Кроме того, выяснилось, что газеты ошиблись – китайские броненосцы и крейсер не добрались до русской базы в Мозампо, то есть не интернировались. Вместо этого, адмирал Дин Жучан приказал идти в бухту Чемульпо, занятую японцами, так как он заметил по ходу боя, что все японские боевые корабли были в эскадренном строю, то есть в Чемульпо никакая неприятная неожиданная встреча в сильным противником не грозила – японская эскадра осталась сзади. Китайские капитаны часто бывали в Чемульпо и обошлись без лоцмана в этом извилистом и сложном проходе. Зато когда они вошли в бухту, то увидели стоявший под разгрузкой японский транспорт, который подожгли двумя выстрелами. Японцы в панике стали прыгать за борт, а по кораблям с запозданием открыл огонь форт, занятый японцами. Впрочем, несколько снарядов заставили замолчать орудия этой не самой сильной крепости с земляными стенами. После этого японцы, видя, что сила не на их стороне, послали парламентеров. Китайцы запросили уголь, так как его уже было в обрез после шестичасового боя и предшествующих маневров у Ялу (угольной станции там не было), а также похоронить убитых и оставить раненых в
