Через час, когда стрелки часов приближались к одиннадцати, в библиотеке стоял изменившийся до неузнаваемости молодой человек в серых брюках и теплом шотландском свитере изумрудного цвета, который Ленокс получил на прошлое Рождество от матери Мак-Коннелла — женщины бесконечно обаятельной и столь же эксцентричной.
— Начнем сначала: как вы меня нашли?
— После гибели Пейсона я скитался по закоулкам Оксфордшира, думал, как незаметнее пробраться в Лондон. По моим представлениям, затеряться здесь легче, чем где бы то ни было. Тогда, да и сейчас, я не мог прийти в себя от того, как внезапно разразилась трагедия. До сих пор не понимаю, как это случилось.
Похоже, он говорил правду. Ленокс вздохнул про себя. Придется признать, что многие факты Пейсон навсегда унес с собой в могилу.
— Как видим, это вам удалось.
— Да. Поначалу я хотел податься к Стампу, потом сообразил, что всем известно о нашей дружбе, а я ни в коем случае не хотел подвергать его опасности. Тогда я послал ему карточку, обыкновенную карточку общества «Сентябрь» — в свое время взял несколько штук у Джорджа, он раскидывал их где попало, — и написал на обратной стороне: «Кому ты доверяешь?» И он сразу отправился сюда. Я сутки наблюдал за вами, гадая, могу ли я на вас положиться. Стамп вам доверяет — я тоже решил рискнуть.
Все встало на свои места. Можно написать Стампу, чтобы спокойно возвращался в Лондон.
— Но что такое на самом деле общество «Сентябрь»? И какое отношение имел к нему Джордж?
Дабни развел руками:
— Не знаю.
— Давайте сделаем так: расскажите мне все по порядку, ладно?
— Все началось на балу, в колледже Иисуса. Бедолага Стамп готовился к переэкзаменовке по прошлой сессии. Иначе говоря, к пересдаче семестрового экзамена. Поэтому на бал мы пошли вдвоем с Пейсоном. Вы, наверное, знаете, мы со Стампом соседи. В последние дни мы видели, что Джордж сам не свой, все время о чем-то думает. На балу я прямо спросил его, в чем дело.
— После того, как он вышел во двор колледжа поговорить с незнакомцем?
Теперь опешил Дабни.
— Вот именно. Я спросил, кто этот человек.
— И что ответил Пейсон?
Дабни погрустнел. Было видно, что это первая настоящая печаль в его жизни, что ни о чем раньше он не сожалел так сильно и остро. Юноша сохранил самообладание, но, видимо, только сейчас, впервые за все проведенное в бегах время, осознал необратимость произошедшего.
— Господи, как бы я хотел, чтоб он был жив! Что там пошло не так? — Он уткнулся лицом в ладони.
Ленокс помолчал, затем тихо окликнул:
— Билл?
— А? Ах да. Он сказал только: «Этот человек знал моего отца». Странно, обычно Пейсон никогда не говорил об отце.
— А потом?
— Еще он сказал: «Дабс, что-то пошло не так, возможно, я исчезну на несколько недель». — Дабни снова умолк, поддавшись отчаянию. — Я сказал, что ничего не понял, и тогда он добавил, что открылась какая-то тайна, связывавшая его отца и это… это общество «Сентябрь», будь оно неладно, а потом сказал, чтоб я ни о чем не беспокоился. Мол, на самый крайний случай подсказок в его комнате хватит.
Ленокс тихо чертыхнулся.
— Он что-нибудь еще говорил про подсказки? Те, что в комнате?
— Нет.
— Попросил, чтобы вы отправились вместе с ним?
— Наоборот! Это я сказал, что пойду с ним, а он твердил, что нельзя. В то утро, когда он ушел из колледжа, мы вдвоем завтракали, и он все повторял, чтобы я не беспокоился и что идти с ним нельзя.
— Так как же вышло, что вы были вместе?
— Я заметил его, когда он, страшно бледный, взвинченный, прощался с матерью. Ну, я и шел за ним вдоль всего луга Крайст-Черч и дальше.
— На юг? — понимающе кивнул Ленокс.
— Точно. А когда миновали мост — вы, наверное, знаете, — тот, что через Черуэлл, уже после заливных лугов, я нагнал его, хлопнул по плечу и сказал, что иду с ним, нравится ему это или нет.
— Хороший поступок, — тихо и по-взрослому одобрил Ленокс.
Дабни дернул плечом:
— Что толку. Это ведь не помогло. Кончилось все ужасно.
— Чем вы занимались?
— На ночлег устроились сравнительно близко от города, прямо за лугом. Кое-какую еду Джордж захватил, а я еще сходил в лавку у моста Магдалины, студенты туда редко заглядывают. На следующий день Джордж снова встретился с тем человеком.
— На балу, в колледже Иисуса.
— Господи, да вам все известно!
— Вы туда не ходили?
— Ходил, просто Джордж велел мне спрятаться.
— Как он был настроен? Я имею в виду Пейсона.
— Удивительно, но он был полон надежд. Нервничал сильно, как я уже говорил, и в то же время на что-то надеялся. Такое ощущение, что у него камень с души свалился.
Дабни помолчал.
— Вы знаете, Стамп и я всегда гадали, что произошло с папашей Джорджа. Слухи всякие ходили. И вот я почувствовал: Джордж сделал вывод, что может гордиться отцом — по каким-то причинам.
— Гордиться?
Дабни утвердительно кивнул:
— Да, и еще… казалось, он будто отправляется в приключение, в котором нет ничего опасного. Испуганным он совсем не казался.
— Описать того, с кем он встречался, сможете?
— Не очень хорошо, лицо я толком не рассмотрел. Я бы сказал, среднего роста. Темноволосый. Бакенбарды и, кажется, усы… но я не уверен. А на шее…
— Рубец?
Дабни опять изумился.
— Да, именно. Красный рубец.
— Лайсандер, — пробормотал Ленокс. Но, по сведениям Даллингтона, он никак не мог убить Пейсона. Или Даллингтон не заметил какого-то подвоха?
— Кто это?
— Член того самого общества — общества «Сентябрь».
— A-а… Вот, значит, как.
— Извините, Билл, боюсь, мне придется сейчас задать болезненный вопрос.
На лицо Дабни набежала тень.
— О его смерти. Понятно.
— Да, подтвердил Ленокс.
— Я ушел за едой, понимаете? Продукты у нас подошли к концу, и мы решили, что пусть уж лучше увидят меня, чем его. Почти стемнело. А когда я вернулся с покупками, он был… он уже был мертв.
Дабни разрыдался — и Ленокс раз и навсегда вычеркнул его из списка подозреваемых. Неподдельное горе, вызвавшее неподдельные слезы, лишило мидлендца не только слов, но и сил сохранять воспитанное с детства хладнокровие.
— И вы отнесли тело на луг Крайст-Черч.
— Да, — беря протянутый ему носовой платок, ответил Дабни. — Да, отнес его на луг. Наша стоянка была надежно скрыта в куще деревьев, а я хотел, чтобы тело нашли. Я хотел, чтобы полиция и кто-нибудь вроде вас — хотя я понятия не имел о вашем существовании — вмешались и все выяснили.
