в больницу и теперь его загипсованная конечность ярко выделялась среди всех здоровых ног динамовцев.
— Да это я так… на лестнице подвернул, — Лева ответил таким голосом, который не заставлял даже сомневаться в том, что он придумывает версию на ходу.
Григорий Семенович вскинул бровь, как сыщик, который понимает, что подозреваемый врет ему в глаза:
— На лестнице, значит? А выступать можешь?
Вообще говоря, вопрос был странный — какие могут быть выступления с гипсом на ноге? Но, видимо, тренер задал его больше «на автомате».
— К сожалению, доктор отстранила, — Лева вздохнул, и этот вздох получился у него намного искреннее любых его слов. Все-таки уж что-что, а выступить ему точно хотелось.
— Ой-ой-ой, вот это новости, — сокрушенно протянул Григорий Семенович. Еще раз посмотрев на ногу Левы, он задумался. Вдруг он перевел взгляд на Бабушкина, который стоял чуть поодаль и наблюдал за происходящим. — Ну что, Дениска? Видимо, настал твой час! Вон видишь, Левка-то у нас на ровном месте умудрился ногу подвернуть. Значит, не зря ты с нами поехал. Твой шанс, понял?
Дениска гордо вскинул подбородок.
— Зато теперь в моей весовой категории первое место нам точно обеспечено, — ехидно заявил он.
— Э! — возмутился Лева. — А я что, по-твоему, первое место не взял бы, что ли?
— А я не с тобой разговариваю, сопля зеленая! — хмыкнул Бабушкин.
— А ну-ка цыц! — оборвал их Григорий Семенович. — Вот здесь и сейчас для полного счастья нам только ваших споров и не хватало!
Он хотел сказать что-то еще, но тут к нему подошел какой-то мужик в пиджаке — может быть, тренер конкурирующего клуба, а может, кто-то из числа организаторов — и начал что-то негромко говорить ему на ухо. Я навострил уши и смог подслушать часть их разговора:
— Нет, Семеныч, ну ты представляешь, а! Ночью кто-то залез в комнату к нашим пацанам и тухлые яйца им подложил. И ладно бы это было где-то в раздевалке — так ведь нет, они прямо на второй этаж залезли, не поленились! И как умудрились только — там же ни лестницы, ни балконов, ничего… Вот ведь кому-то делать нечего! Вроде почти взрослые люди все, а туда же — как школьники в пионерлагере бесятся. И как ещё шеи себе не переломали с такой акробатикой! Ты не обижайся, Семеныч, я тебя уважаю и все такое, но если узнаю, что это кто-нибудь из твоих — сниму с соревнования. У нас тут спортивный турнир, а не чемпионат по клоунаде.
— Понял тебя. Буду иметь в виду, — ответил помрачневший Григорий Семенович, — но мои пацаны точно все спали и вообще в таких дуростях участвовать не склонны.
— Ну смотри, тебе, конечно, виднее, — смягчился мужик в пиджаке, — но если что, я тебя предупредил. Всем потом достанется, они ведь этому самому подложили…
— Ага, — кивнул Григорий Семенович. Судя по его выражению лица, он все прекрасно понял.
Когда мужик удалился на достаточное расстояние, тренер повернулся к нам и пристально посмотрел на Леву.
— Ну? — спросил он. — На лестнице подвернул, значит, да? Давай рассказывай, на хрена вы это все устроили, коллекционеры тухлых яиц!
— А кто «вы»-то? — Лева изобразил на лице изумление. — Я один был вообще-то! У меня с тем товарищем, как бы это сказать… в общем, личная к нему неприязнь, вот.
Мы с Сеней переглянулись. Лева не стал «палить контору» и взял все на себя. Что ж, достойно. В этот момент мне даже стало как-то неловко, что поначалу я не хотел отправляться с ним «на дело».
— Личная, говоришь, — повторил Григорий Семенович, оценивающе глядя на него. — Значит, так. Сейчас давай шуруй в свой номер и сделай так, чтобы тебя никто не видел, понял? Еду тебе наши ребята принесут. А если судья вдруг увидит, что ты хромой — ничего хорошего не жди! Да что там ты — вообще все ничего хорошего не ждите, понятно?
Чего уж там было не понять! ЧП, которое устроила одна из команд и которое закончилось травмой участника — это скандал не только на весь турнир, но и на всю спортивную Москву. От такого пятна на репутации потом отмываются годами… а Семеныч считай на первый турнир повез боксеров после своей реабилитации в спортивном обществе. Мда, нехорошо получилось. Леве и вправду будет не лишним посидеть на номере и не высовывать нос.
Лева поковылял в номер, а Григорий Семенович решил провести для нас дополнительный инструктаж, он же был и напутственным словом.
— Значит, так, братцы-кролики! Сегодня второй день турнира. Расслабляться ни в коем случае нельзя. Именно от сегодняшнего дня зависит, попадете вы в финал или нет. От финала вас отделяет, можно сказать, один только шаг, но его нужно суметь сделать! И вообще — правильно проведенный отбор в финал — это уже, считайте, половина победы в финале! Поэтому вспоминаем все, над чем мы с вами пахали на тренировках. Ну а дальше — настрой рабочий, настроение боевое, тело разогретое и размытое! Всем все понятно?
Мы закивали: вот умеет всё-таки наш тренер создать нужный настрой! Вроде бы такие простые слова, а все равно появилась уверенность в своих силах. После такого воодушевляющего предисловия даже завтрак показался нам наскучившей обязанностью, и мы не могли дождаться, когда уже, наконец, начнется турнир, чтобы показать себя и свои умения во всей красе.
Когда мы пришли в тот корпус, где проходили соревнования, то первым, кого мы там увидели, был Денис Бабушкин, работавший со своим дружком Лемешевым. Оба были сосредоточены на своих движениях, явно размяты, а главное — трезвы как стёклышки.
— Да, хоть и козел наш Дениска, конечно, порядочный, а своим шансом он всё-таки воспользовался, — задумчиво сказал Колян, наблюдая за ними.
— Ага, воспользовался, — обиженно пробурчал Шпала. — Только почему-то не всем такие вторые шансы дают!
Я усмехнулся, услышав это. Шпала до сих пор считал, что его поражение на ринге было досадной случайностью. У меня же увиденное вызвало совсем другие эмоции. Я был искренне рад за Бабушкина, собравшегося и очнувшегося буквально на грани удаления из «Динамо», и теперь намеревающегося взять реванш. И отдельную радость я испытывал за Лемешева. Кто знает, может, именно мои, не очень приятные, слова заставили его задуматься и изменить свою жизнь? Может быть, теперь, в этой
