все постельное белье вокруг тела.
Фрей был ошеломлен увиденным. Прежние смерти, которым он побывал свидетелем за свою жизнь, были другие. Одни грязные, которые выставляли напоказ всю подлую натуру человека. Изломанные тела, кровавые рубища, зверское насилие. Другие – те, что приносил лично он. Спокойные. Тихие. Безмятежные. Люди просто засыпали в одном мире, а просыпались в другом. Сейчас же он видел перед собой смесь этих двух проявлений. Фрей не мог отвести взгляд от картины безумного художника, который сумел соединить несовместимое. Великолепие с безысходностью. Изящество с мерзостью. Очарование с ужасом. И в конце концов, красоту со смертью. И от переплетения этих вещей на душе мага становилось все более неуютно. Парень мог предположить, отталкиваясь от увиденного, что эта девушка аристократка, пришедшая сюда по собственной воле. На постельном белье не было ни одной складки. Она не сопротивлялась. Значит, доверяла тому, кто это сделал. И кто был лучше, тот человек или Фрей? Один, прикрываясь маской праведника, творил ужасные вещи. Второй же был честен с самим собой и признавал то, кем являлся, но приносил не боль, а успокоение. Смерть так же, как и жизнь, оказалось неоднозначной.
Лиса, продолжавшая стоять у двери и прислушиваться к тому, что происходит снаружи, оставила свой пост и решилась подойти к мужу. Бурные чувства так явственно исходили от него, что передались и ей. Увидев ту же картину, что и он, она так же замерла, потрясенная. Неосознанно потянулась к мужу и взяла его за руку. Именно в этот момент Фрей, испытывая неожиданное смятение и жалость к лежащей перед ним жертве, не понимая, что он делает, потянулся к угасшему сознанию девушки. Магия обоих граней дара переплелась между собой. Это было похоже на то, что делал Никс в том древнем воспоминании, которое он показывал своему ученику. Только там человек был еще живой, а тут… Неожиданно глаза мага заволокло пеленой, и перед его взором пронеслись отдельные фрагменты недавнего прошлого. Еще живой девушке укладывают сложную высокую прическу. Она выходит из кареты перед тем самым крыльцом, через которое Синицы сами попали в этот дом. Разговор с нарядно одетым человеком за ужином. Палец, аккуратно гладящий кромку хрустального бокала с белым вином. Сброшенное платье в свете пляшущих огоньках свечей. Яркий испуг. Яростная речь того же человека, что и за ужином, который крепко зажимает ей рот ладонью. Мягкая перина кровати. Отблеск на острие непонятно откуда взявшегося кинжала. Дикий страх, скручивающий внутренности. Желание кричать, бежать сломя голову. Холодное прикосновение металла к дрожащему телу. Тьма.
Фрей потерялся в кусочках чужой жизни. Кровь стучала в висках. Ладони вспотели. Такую магию он сотворил впервые, и первое же увиденное оказалось настолько ужасным и, самое главное, реальным. Он только что был этой девушкой. Она только что была жива. А теперь лежит бледная и неподвижная в собственной крови. Фрей, не понимая, что делает, отпустил руку жены и бросился к мертвой. Пачкаясь в еще не засохшей красной жидкости, он одной рукой приподнял голову девушки, а другой прикоснулся к резаной ране на шее. Она же только что была жива! Жизнь не может так быстро покинуть тело! Он еще успеет ей помочь!
Лисбет вздрогнула, когда перед ее глазами стали проноситься чужие воспоминания. Не осознавая, что происходит, она потянулась к мужу через связывающую их нить. И оказалось, что каким-то образом они исходят от него. Сохраняя спокойствие, хоть и немалыми усилиями, она всматривалась в проносящиеся перед ней фрагменты. Это была та же девушка, что сейчас лежала перед Синицами. Только живая. Лиса поняла, что именно она видит, хоть и не представляла, как это возможно. Это был сегодняшний день красивой и богатой аристократки, которая даже и не предполагала, что он окажется последним. Что свидание с самим герцогом в его впечатляющем доме обернется животным ужасом и страхом перед коршуном в своем логове. Когда воспоминание схлынуло, Лису как будто окатили ушатом холодной воды. Ее сознание было как никогда ясное, и в нем поселилась ледяная уверенность, что человек, сделавший это, должен умереть. Рабочий заказ преобразился в ее собственное желание.
Неожиданно Фрей вырвал ладонь из ее руки и рванулся в сторону тела. Его одежда и руки тут же окрасились в красный. Лиса не понимала, что происходит.
– Фрей! – воскликнула она.
Нет ответа. Кожа Лисбет покрылась мурашками. Неужели опять припадок, как тогда зимой, когда они столкнулись с Синими охотниками? Только этого сейчас не хватало! Бездна, как не вовремя! Что эти ублюдки, в конце концов, сделали с ним в тюрьме?!
Лисе было ясно, что действовать нужно быстро, и, благо, она примерно представляла как. Она быстро оббежала кровать и, даже не думая о том, что придется запачкаться, забралась на нее с ногами. Ее руки успели окраситься в темно-алый цвет. Лиса обхватила голову мужа, пытающегося что-то сделать, и посмотрела ему в глаза. Она не произнесла ни слова, как вслух, так и в ментале. Девушка просто делилась с ним чувством уверенности и опоры.
Если бы сумасшедший художник, сделавший первый набросок этой жуткой картины, был свидетелем того, что творится сейчас, он бы захохотал в безумном удовольствии. Происходящее стало еще более мрачным и не менее прекрасным. Два любящих человека, перепачканные в крови лежащей между ними девушки, пытались найти во взгляде друг друга опору и стабильность. Взгляд Фрея прояснился. Он вернулся в действительность. И Лиса прочитала в его глазах не озвученную им мысль. Якорь.
Вдруг раздался хлопок, будто на стол бросили плашмя книгу. Синицы замерли.
– И что я должен из всего этого понять? – послышался из соседней комнаты раздраженный властный голос.
Бездна. Пока незваные гости тут занимались неизвестно чем, в непосредственной близости от них находился видимо сам герцог. Им несказанно повезло, что он не решился зайти в свою спальню. Фрей и Лис аккуратно слезли с кровати, стараясь из уважения и сострадания больше не тревожить несчастную жертву, и приблизились к двери в кабинет. Они обратились в слух.
