ступеней, ведущих вниз. Сойдя вниз, прошла по длинному коридору, в конце которого была металлическая дверь. Охраняли ее трое крепких мужчин.
— Госпожа Нильсон, здравствуйте, — поприветствовали они женщину.
— Добрый день, мальчики. Как вы тут? Пленница спокойно себя ведет?
— Да, она тиха, как мышь, госпожа. Видимо, понимает, что деваться ей некуда.
— Еще бы, с такой-то охраной. Я вам угощение принесла в знак благодарности за вашу хорошую службу.
Эллинор вытащила из сумочки бутылку лучшего виски, что нашлось в их доме.
— Да вы что, графиня, нам на работе пить нельзя, граф вышвырнет нас, если узнает, — испуганно отозвался один из мужчин.
— Да вы же совсем чуть-чуть, и я, кстати, никому не скажу, — улыбнулась женщина. — Поймите, эта девушка очень нужна моей семье. Она нужна мне. И я хочу, чтобы вы делали свою работу по высшему разряду. Но я прекрасно понимаю, что любая работа может встать поперек горла, если не разбавлять ее чем-то приятным хоть иногда.
— Ну, если вы не скажете графу… — начал второй охранник, но запнулся, получив тычок от своего более боязливого коллеги.
— Конечно, не скажу. — Графиня великодушно улыбнулась и откупорила бутылку. — Есть у вас куда налить?
— Конечно!
— Ну, держите. А я проведаю нашу пленницу.
Эллинор открыли открыли дверь и пропустили внутрь.
Подвальная комната в этом доме была благоустроена. Не то, чтобы в ней стало уютно, но жить можно. Каменный пол устлан толстым ковром, так что ногам не холодно. Стены отделаны, как в обычной жилой комнате. Простая, но добротная мебель.
На широкой кровати сидела Эйва, обхватив колени руками. Увидев вошедшую Эллинор, она вскочила и вжалась в стену.
— Не бойся, я сегодня одна, — попыталась успокоить ее графиня Нильсон.
— Я не боюсь, но не желаю видеть вас, — с вызовом ответила девушка.
— Однако тебе придется потерпеть мое присутствие, — улыбнулась Эллинор и, приложив палец к губам, продолжила шепотом: — Я тебе кое-что покажу, а ты веди себя тихо и делай вид, что мы просто ведем будничную беседу, договорились?
Эйва с подозрением кивнула.
Эллинор вытащила из сумочки лист бумаги и дала прочитать Эйве план побега. Чем дальше по строкам продвигался взгляд графини Берг, тем шире раскрывались ее глаза от изумления.
— Ну что, милая, как ты тут? Не болит ничего? — спросила как ни в чем не бывало Эллинор.
— Все хорошо, кроме того, что я в плену, — ответила Эйва, не отрывая взгляда от листа бумаги.
— Мне очень жаль, дорогая, но так нужно. Ты сегодня ела? Ты должна хорошо питаться.
— Ела. Я хочу, чтобы мне дали возможность позвонить мужу.
— Боюсь, это невозможно, дорогая. Тебе остается только смириться с тем, что ты больше никогда не увидишься и не поговоришь с ним.
Эллинор еще около получаса поддерживала с Эйвой разговор, который не внушал охране никаких подозрений. А затем графиня поднялась и позвала Эйву с собой.
— Вы уверены, что они уже уснули? — спросила Эйва шепотом.
— Вне всякого сомнения.
Они подошли к двери, подождали с минуту, набираясь духу. Эйва отошла за дверь. Эллинор отворила ее и, выглянув наружу, с ужасом обнаружила одного из охранников бодрствующим. Два других мирно посапывали, прислонившись к стене. Между ними стояли стаканы и пустая бутылка из-под виски. Несколько секунд понадобилось госпоже Нильсон, чтобы заставить страх отступить в глубину сердца. Она вышла, прикрыла дверь и с улыбкой обратилась к мужчине:
— Что же это они, уснули, что ли?
Охранник — самый молодой и мускулистый из мужчин, с лицом простака — с мольбой взглянул на графиню.
— Умоляю, госпожа Нильсон, не говорите графу! Я уж уговаривал этих придурков остановиться, но они вылакали всю бутылку, дебилы! А мне теперь отдуваться за них! Госпожа, прошу, не выдавайте их, а то меня вместе с ними уволят!
— Ну что ты, что ты, я и не собиралась вас выдавать, я же сама угостила твоих друзей. И знаешь что, друг мой?
— Что? — с тревогой спросил мужчина, все так же с мольбой глядя на Эллинор.
— Лучше бы ты не был таким добросовестным работником и выпил вместе с товарищами, — с улыбкой произнесла графиня, а затем, наблюдая, как удивленно приподнимаются брови охранника, подошла к нему и, быстро вытащив из кармана маникюрные ножницы, воткнула ему в шею.
Охранник с хрипом стал сползать по стене на пол. Эллинор тихонько позвала Эйву, и они пошли по коридору. Поднявшись по ступеням, Нильсон приложила палец к губам и знаком напомнила, что Эйва должна подождать здесь.
Выйдя за дверь, Эллинор с улыбкой прошла на кухню. Нола — так звали любовницу ее мужа — сидела за столом, попивая кофе и листая журнал. Она так и не потрудилась сменить непристойный ночной наряд на что-то более подходящее для нынешнего времени суток.
— Надеюсь, ты пришла сказать, что уходишь, — не поднимая головы, сказала Нола.
— Да, ухожу. Пришла сказать тебе, что давно мечтала это сделать. — Графиня подошла к столу.
— Сделать что? — Шатенка непонимающе подняла взгляд.
Эллинор схватила кухонный нож и, не успела Нола ничего понять, вонзила в ее грудь.
— Вот это, — ответила Эллинор Нильсон. — Посмотрим, как ты в таком виде понравишься моему дорогому супругу. Ах, пеньюар испачкался, как жаль. Дорогая, наверное, вещь. Ведь мой муж других и не дарит.
Улыбка все это время не сходила с ее лица.
Глава 24
Эйва Берг томилась в заточении, изнемогая от страха за жизнь и будущее своего ребенка, за безопасность мужа. За собственную судьбу графиня так же переживала, но куда меньше, чем за тех, кому даровала свое сердце и любовь.
Ее не били, не морили голодом, не пытали. Напротив, относились вполне сносно: полезная еда трижды в сутки, запасная одежда ее размера, теплое помещение, удобная кровать. Однозначно, Викар Нильсон постарался сделать клетку своей добычи как можно более комфортной. Ведь он хочет, чтобы Эйва родила здорового ребенка. Родила для него, Викара Нильсона.
Графиня Берг не могла не думать об этом, но каждый раз, когда мысли ее возвращались к этому ожидающему их семью ужасу, ее сердце рыдало кровью.
Изумлению девушки не было предела, когда перед ней появилась жена похитителя, графиня Эллинор Нильсон. Она уже приходила однажды, но тогда ее сопровождал граф. Эллинор
