расстояние между лодкой и «Каролиной» подозрительно сокращалось. Почувствовав тревогу, Ваттенберг приказал дать средний ход и отвернуть влево. «Каролина» повернула туда же. Тогда лодка прибавила ходу и отвернула вправо. «Каролина» повернула тоже.
– Ловушка! – выкрикнул Вилли.
– Она самая, – снисходительно приложил ладонь к его губам Олаф. – Судно вдруг развернулось бортом, «группа паники» уже вернулась обратно, упал маскировочный брезент, и мы увидели четыре нацеленных на нас орудия. Сколько там было пулемётов – и не сосчитать. Их трассирующие пули засвистели над головой и обрушились на рубку свинцовым градом. Первым под пулемётной очередью упал вахтенный сигнальщик, но командир успел пригнуться за борт рубки. «Все вниз! Задраить переборки!» – кричал он, но и без команды все прыгали в люк, как перезрелые груши. Потом рядом с кормой упали первые снаряды. Ох, и тряхнуло нас тогда! Выдохнули, когда ушли под воду, но оказалось – рано. Нас поджидал следующий сюрприз – на «Каролине» были глубинные бомбы, и скоро мы почувствовали их на собственной шкуре. Спасло только то, что она не была эсминцем и через полчаса потеряла след. Однако Ваттенберг уже закусил удила. Его провели как ребёнка, а это, как ни крути, – дело чести. Он долго преследовал едва ползущую «Каролину» на перископной глубине, а там уже решили, что опасность миновала, и занялись ремонтом. Пожар ликвидировали, продырявленный нос её был ничуть не глубже, чем вначале, словно заполнен пустыми бочками, шлюпки висели на своих местах. Крен выровняли, и судно даже прибавило ходу. К вечеру Ваттенберг решил, что пришло время мести. Он подошёл с кормы, целясь точно в машинное отделение. Через тридцать секунд на «Каролине» снова прогремел взрыв. На этот раз роковой. Экипаж опять занял шлюпки, а когда U-162 всплыла, они уже были далеко. Однако и на этом сюрпризы не закончились. Оказалось, что весь этот день погибший вахтенный плавал вместе с нами. Его нога застряла между навесом рубки и перископной тумбой. Первым наверх поднимался командир и долго не мог открыть люк. А когда всё-таки открыл, то понял, что мешало навалившееся тело. Кстати, ему ещё пришлось столкнуться лицом к лицу с вахтенным, а времени прошло уже немало, так что зрелище было ещё то. Всю ночь мы по очереди из выданной боцманом парусины шили для бедняги мешок. На рассвете лодка застопорила ход, единственный из нас знавший молитвы главный механик прочитал одну из них, а мы стояли, отдавая честь. Затем сбросили мешок с телом в море.
– Что за паскудство ты затянул? – скривился Вайс. – Я же просил успокоить народ, а не отпевать нас заживо.
– Ну если хочешь, я расскажу, как ходил к Африке на «Дойной корове», – оживился Олаф. – Экипажи других лодок смотрели на нас, как на дар небесный.
– Не надо, – ответили хором сразу несколько человек.
И тут неожиданно снова ожил «асдик». Импульс ударил так громко, что все невольно вскочили на ноги.
– Пресвятая Дева! – взмолился Вилли. – Помоги мне.
– Эй, ты здесь не один! – зарычал Олаф. – Проси за всех!
Ожившие винты над головой размеренно захлопали по воде и внезапно перешли на уже знакомый визг, сообщающий, что эсминец лёг на атакующий курс. Гидроакустик Штарк резко сбросил наушники, и Зимон тут же схватился за край стола. Серия взрывов прошла от кормы к носу, лодку начало раскачивать, и в довершение всего над головой Адэхи с треском разлетелся манометр. Он только успел увидеть на нём стрелку в начале красного сектора, возвещающую, что лодка приблизилась к предельной глубине сто пятьдесят метров, как прибор тут же превратился в брызги.
– Спокойно, – произнёс Зимон. – Они бомбят гораздо выше.
– Герр командир, – спросил Бауэр. – Чего мы ждём?
Отвечать Зимон не стал, но красноречиво взглянул на часы – шесть тридцать. Не прошло и минуты, как после первой серии взрывов загрохотала вторая, гораздо дальше. За ней дальним отголоском хлопнула следующая.
– Почему молчит Шеффер? – не унимался первый помощник. – Вы ведь его ждёте? Штарк ничего не слышал. Если бы Шеффер атаковал авианосец, мы бы об этом обязательно узнали.
Против такого заявления нечего было возразить. Гидроакустик действительно не слышал ни одного далёкого взрыва, хотя уж полчаса как должен был. Пусть Шеффер и задержался, но уже прошло полчаса – непозволительное опоздание в столь серьёзном деле. Да и случись что неладное с авианосцем, эсминцы тут же бы оставили их лодку и сорвались в поисках новой цели.
«Допустим, Шеффера тоже обнаружили и не дали пойти в атаку, – размышлял Зимон, казалось, погрузившийся в дрёму. – Тогда где звуки взрывов преследования? Грохот глубинных бомб слышен за сотню километров. Стянув на себя эсминцы, мы предоставили ему идеальные условия. Сейчас не то время, и янки не станут прикрывать ордер со всех сторон, как это было принято в конвоях. Они хозяева положения, и уверены, что против них всего одна лодка. В таких условиях даже новичок способен добиться результата, не говоря уж о Шеффере!»
Бауэр сверлил его взглядом, но Зимон по-прежнему молчал, закрыв глаза. Тогда первый помощник посмотрел на инженера, словно ища у того поддержки. Но Адэхи сделал вид, что не замечает его настойчивого взгляда. Не отозвался и штурман, поспешно уткнувшись в карты и принявшись елозить по ним транспортиром. Всем своим видом Бауэр пытался показать окружению: неужели вы не видите, с командиром что-то не так?! Он нас погубит! Взгляните, вместо того, чтобы пытаться ускользнуть, мы непонятно чего ждём! И скорее всего, дождёмся дыру в борт!
Так и не найдя ни у кого поддержки, Бауэр решил действовать на свой страх и риск:
– Герр командир, – начал он, вздёрнув подбородок, – как вахтенный офицер, я хотел бы услышать ваши указания, – не дождавшись ответа, Бауэр растерялся. – Простите, но глядя на вас, я обязан спросить – вы способны управлять лодкой? Возможно, вы устали и хотели бы передать управление на время отдыха? Герр командир, вы меня слышите?
– Что? – оторвавшись от мыслей, устало поднял голову Зимон.
– Я спросил, какие будут ваши указания?
– Указания? Что ж, Бауэр, во-первых, отметьте в бортовом журнале атаку эсминца четырьмя глубинными бомбами по курсу с превышением семьдесят метров. Я видел, что, в отличие от предыдущих атак, эту вы не записали. А потом пойдите и выпейте кофе.
– Кофе? – опешил первый помощник.
– Да, сейчас ранее утро, вот и выпейте кружку утреннего кофе. Вы вахтенный офицер и обязаны излучать уверенность, а не обливаться нервным потом.
– Нас бомбят!
– Успокойтесь и не городите чушь. Это бомбометание наудачу, в попытке вызвать ответную реакцию. А если беспокоит грохот, то поинтересуйтесь у инженера, и он
