синюшный?
Налётчик повертел головой: взглянул сперва на Кирилла, потом на Олега. Я сунул удостоверение в карман рубашки, и врезал бандиту кулаком в солнечное сплетение: несильно, в воспитательных целях. Мужчина резко выдохнул, согнулся.
— В глаза мне смотри, недоносок, — потребовал я.
Ушастый восстановил дыхание. Поднял на меня глаза. Обругал меня и моих родителей, нелестно отозвался о советской милиции. Второй раз я ударил его уже по печени — прописал ему «таблетку для памяти». Выждал, когда взгляд бандита вновь прояснится.
— Передам твои пожелания руководству, — пообещал я. — А ты скажи Бивню… или под кем ты там сейчас ходишь… что в ресторан «Московский» вам ход закрыт. Ты понял меня? Не испытывайте наше терпение. Не советую.
Черноволосый бандит дёрнулся — Кирилл и Олег держали его крепко. Налётчик усмехнулся, выдохнул ругательства: тихо, я не разобрал слова. Он снова с вызовом посмотрел мне в глаза; обозвал меня «паршивым ментом», сплюнул мне под ноги.
Я покачал головой. Прислушался — звуки твиста в зале не стихли. В них почти утонули голос певицы и разговоры гостей ресторана. Смех, звон посуды, топот ног. Я поморщил нос: к запахам жареного лука и табачного дыма добавился перегар, что шёл от налётчика.
— Что ж, — произнёс я. — Понял тебя.
Поправил на правой руке кастет. Бандит заметил его лишь сейчас — заметно напрягся. Он вновь выругался и сообщил мне о том, что я «не имею права». Не уточнил, на что именно у меня не было сейчас права. А я его об этом не расспрашивал.
— Жаль, что ты не прислушался к моим словам, недоумок, — сказал я.
Развёл руками.
— Ты не оставил мне выбора, — сообщил я. — Объясню тебе по-другому.
«…Где же назначить мне свидание, — доносились из зала слова певицы, — встречу назначить где?..»
Я резко схватил ушастого за руку. Прижал его кисть к доскам пола и нанёс по ней серию ударов кастетом. Раз, два, три, четыре, пять — каждый мой удар сопровождался треском костей и неистовыми воплями бандита.
«…Где же с тобою встретиться мне? — заглушала крики налётчика певичка. — Не под луною, а на Луне…»
Я распрямил спину. Отметил, что бандит не лишился чувств. Но он явно растерял свою браваду — скулил и прижимал к груди искалеченные пальцы (те самые, которыми в моей прошлой жизни он нажал на спусковой крючок: лишил Светочку жизни).
Я взял мужчину за подбородок — приподнял его лицо, заглянул ему в глаза. Вспомнил, как в девяностых мои коллеги и конкуренты поговаривали, что я потому и Чёрный: внутри меня жила Тьма. Налётчик не отвёл взгляда, но затаил дыхание.
— Так понятнее? — спросил я.
Бандит всхлипнул: жалобно, по-детски. Я смотрел на его расширенные зрачки — представлял пятисантиметровую «дырень» на животе Светочки. Стиснул зубы. Мужчина прекратил всхлипы и стоны. Разомкнул дрожащие губы.
— П…понятно, — произнёс он.
Я дёрнул его за нижнюю челюсть — бандит клацнул зубами. Из его правой ноздри вновь заструилась кровь. Она потекла по губе, большими каплями капала с подбородка налётчику на грудь, пропитывала ткань куртки.
— Что тебе понятно? — сказал я. — Повтори.
Ушастый отпрянул от меня. Олег и Кирилл удержали его за руки. Налётчик не ударился затылком о стену. Он растеряно заморгал. Пошевелил губами, будто силился мне ответить, но не мог. Я почувствовал запах его мочи.
— … Нельзя!.. — выдохнул бандит.
— Что, нельзя? — переспросил я.
— В ресторан… нельзя!
— Молодец. Продолжай.
— Передам… Я…
— Что передашь?
— Ресторан твой!
Я нахмурился и переспросил:
— Чей ресторан?
Поправил на руке кастет.
Налётчик вжал голову в плечи и проскулил:
— Это ментовский ресторан! Я понял! Я передам!
Я кивнул и серьёзным тоном сказал:
— Ты уж постарайся, ушастый. Не разочаруй меня.
Наклонился, приблизил своё лицо к голове черноволосого налётчика. Мой взгляд впился в переносицу бандита. Я вдохнул запахи свежей крови и мочи — они напомнили не о самых приятных событиях моей прошлой жизни.
Ушастый отшатнулся, но он не врезался затылком в стену: уберегли Кирилл и Олег. Я отметил, что комсомольцы не расслабились, держали подопечного крепко. «…Что же мне скажешь ты в ответ?..» — вопрошал голос певицы из зала ресторана.
У налётчика дрожали впалые щёки и губы. Он уже не выглядел дерзким и агрессивным. Ушастый баюкал на груди стремительно опухавшую кисть правой руки с неестественно изогнутыми пальцами, тряс плечами.
Я снял кастет, сунул его в карман брюк. Размял онемевшие пальцы (отливали кастет явно не по моей руке). Черноволосый бандит выдохнул, жалобно застонал. С его подбородка сорвалась рубиновая капля, упала на воротник куртки.
Я подошёл к выходу, приоткрыл дверь. Полоска света легла на покрытый трещинами асфальт во дворе и на украшенные пожелтевшей листвой кусты. В лицо мне повеяло прохладой и свежестью; я вдохнул запах прелой листвы.
Махнул рукой, обратился к Кириллу и Олегу:
— Коллеги, проводите товарища за дверь. Больше нам с ним говорить не о чем.
Котов и мой младший брат кивнули, подняли ушастого с колен. Налётчик с трудом, но удержался на ногах. Он вжал голову в плечи. Мочки его ушей покачнулись. Лампа над моей головой покачнулась — ушастый вздрогнул.
Олег и Кирилл дёрнули его за плечи и едва ли не потащили к двери. Налётчик едва переставлял ноги (будто они онемели), испуганно таращил глаза. Уже в дверном проёме он обернулся — я встретился взглядом с его глазами.
Мой младший брат и Котов замерли. Они тоже посмотрели на меня, будто ждали: я скажу ушастому прощальную речь. Но я лишь махнул рукой — показал, чтобы они вышвырнули налётчика на улицу.
Парни подтолкнули бандита в спину. Тот сделал три шага в направлении кустов, остановился; пошатнулся, но устоял на ногах. Кирилл и Олег вернулись в подсобку, прикрыли дверь — я не увидел, в каком направлении зашагал ушастый.
— Чёрный, ты ему руку сломал! — приглушённым голосом произнёс Кирилл.
Он смотрел на меня пристально, исподлобья. Замер спиной к выходу. Я увидел, как по лицу моего младшего брата скользнула тень: лампа под потолком всё ещё раскачивалась, будто светящийся маятник.
— Сломал, — ответил я. — Пять раз.
Развёл руками.
— А как ты хотел, малой? Чтобы я его по голове погладил и денег ему на такси дал?
— Нет, но…
Мой младший брат не договорил, покачал головой.
— Чёрный, ты… — сказал