и отказался разглашать больше — в этом нет ничего удивительного.
Сидя за своим столом в маминой компании, я подумываю о том, чтобы позвонить Себастьяну и спросить, но то, как я ушла этим утром, останавливает меня.
Я практически улизнула, как вор.
Кроме того, он, вероятно, все еще слаб от холода. Лихорадка спала, когда я проверила его перед отъездом, но он все еще мог быть болен.
Качая головой, я пытаюсь сосредоточиться на документах, лежащих передо мной, но в итоге вместо этого делаю наброски.
Весь день я провожу в непродуктивном страхе, и даже Аманда качает головой, глядя на меня из-за того, насколько я рассеяна. Я заканчиваю день около семи вечера, я действительно не в настроении снова встречаться с Акирой, но я могу приставать к нему, превращать его жизнь в ад и даже трахать его, пока он не даст мне ответы, которые мне нужны.
Я еду по уединенной дороге, когда замечаю машину, следующую за мной. Ее фары слепят, так что я не могу разглядеть ни модель, ни цвет.
Закатив глаза, я нажимаю на тормоза, останавливая машину. Я действительно не в настроении для охраны отца и Акиры сегодня вечером.
Я сказала им, чтобы они не следовали за мной, как будто я защищенная маленькая принцесса.
Закрыв дверцу своей машины сильнее, чем нужно, я иду к другой машине, которая, что неудивительно, остановилась прямо за моей.
Я стучу в тонированное стекло Audi. — Открывай.
Никакого ответа.
— Рен, это ты? Клянусь Богом, я очень быстро начну становиться очень противной, если ты не перестанешь валять дурака.
Дверь открывается, и я вздрагиваю, мой каблук зацепляется за асфальт, когда я встречаюсь с этими тропическими глазами. Он одет в черную толстовку с капюшоном и спортивные штаны, и отсутствие света в начале вечера отбрасывает тень на его лицо.
— Себастьян? Что ты здесь делаешь?
— Преследую тебя, очевидно, — мне не нравится холодность в его голосе, хотя я знаю, откуда она исходит.
— Разве ты не должен отдыхать?
— Может быть. Но ты также должна была остаться сегодня утром, — он протягивает руку и хватает меня за запястье, затем дергает на себя. Я вскрикиваю, приземляясь к нему на колени.
— Себастьян! Что ты делаешь?
В его глазах ярость, когда он шепчет угрожающие мрачные слова: — Я вежливо просил тебя остаться, но ты не хочешь вежливости, Наоми. Ты хочешь, чтобы я, блядь, похитил тебя.
Глава 34
СЕБАСТЬЯН
Может, ты и трахаешь ее, но я тот, к кому она возвращается каждую ночь.
Мори А.
Это открытка, которую я получил вместе с упаковкой эфирных масел, которая появилась в моей квартире сегодня утром.
Сразу после того, как Наоми, блядь, ушла.
Я не думал, что она останется, но я надеялся, что она хотя бы поговорит со мной об этом, а не исчезнет, как семь гребаных лет назад.
Теперь она не исчезнет.
Я перевожу свое внимание на нее, когда она обеими руками вцепляется в ремень безопасности, наблюдая за дорогой.
Когда я последовал за ней из ее компании, я намеревался пройти весь путь до ее дома и поцеловать ее на глазах у этого ублюдка, прежде чем похитить ее.
В планах произошли небольшие изменения, но мое намерение остается в силе.
Если не считать первоначальной ссоры, всю дорогу сюда она вела себя тихо, просто наблюдая за дорогой своими темными, преследующими глазами.
— Мы… мы только что проехали указатель Блэквуда?
Я молчу, постукивая указательным пальцем по рулю.
— Себастьян! Почему мы вернулись в Блэквуд?
— Вот тут-то все и началось. Похоже на идеальное место преступления, тебе не кажется?
Она откидывается на спинку сиденья, ее нежное горло подпрыгивает от судорожного глотка, а щеки бледнеют.
Страх волнами исходит от нее.
Хорошо. Она должна быть чертовски напугана.
— Что ты собираешься делать, Себастьян?
— Ты когда-нибудь видела, чтобы похититель делился своим планом со своей жертвой?
— Это из-за того, как я ушла сегодня утром? Я… не могла просто остаться.
— Да, ты могла бы, и я имею в виду не только сегодняшний день. Я также имею в виду семь гребаных лет назад.
— Ты судишь обо мне только со своей точки зрения, даже не зная моей.
— Потому что ты, блядь, отказываешься делиться этим. Но мне надоело уговаривать тебя.
Я сворачиваю на грунтовую дорогу, и она визжит, впиваясь своими накрашенными черным ногтями в ремень безопасности.
Затем она замирает, разглядывая наше окружение.
— Себастьян… нет… не здесь…
— Да. Блядь, здесь.
Я останавливаю машину, выключаю фары и выхожу из нее, затем поворачиваюсь к ней. Она пытается вырваться, но я хватаю ее за локоть, отстегиваю ремень безопасности и вытаскиваю наружу.
Эта сцена похожа на дежавю.
— Помнишь лес Блэквуда, Наоми? Оказывается, мафия все-таки использует его для захоронения трупов. Рейна была найдена подвергшейся нападению и находящейся на грани смерти прямо здесь. Разве это не навевает воспоминания?
— Нет нет! — она бьет меня в грудь сжатым кулаком, покачивается и пытается оттолкнуть меня от себя.
— Прибереги драку до того момента, когда я прижму тебя к гребаной земле.
— Зачем ты привел нас обратно в лес? Там тебя подстрелили, а нас забрали.
— Это также то место, где я преследовал тебя в первый раз, и я в настроении повторить это.
— Ты сошел с ума, если думаешь, что я сейчас сбегу.
— Ты говоришь так, как будто у тебя есть выбор. Беги, или я оставлю тебя здесь.
— Ты… не стал бы.
— Испытай меня.
— Нам уже не двадцать один год, Себастьян!
— Что? Ты потеряла свою выносливость?
— Я на каблуках.
— Тем лучше. Я могу поймать тебя быстрее, — я отпускаю ее, и она отступает назад, но ее дикий взгляд остается прикованным ко мне, ее волосы в беспорядке обрамляют ее нежное, бледное лицо.
— И что потом? Что, если ты меня не поймаешь?
— О, я тебя поймаю. Сделаю ли я это рано или поздно, зависит от тебя.
— Иногда я тебя ненавижу.
По крайней мере, это происходит не все время. — Это касается нас обоих. А теперь беги.
Она вздрагивает, но, как и в гребаном прошлом, разворачивается и убегает.
Ее движения уже не такие быстрые, как тогда, вероятно, из-за обуви.
Я бегу за ней, мои мышцы напрягаются от необходимости охотиться. Чтобы, блядь, преследовать и побеждать.
И в конце концов причинить боль.
Я не фантазирую о том, чтобы подвергать насилию всех подряд. Только ее. Мою Наоми.
Одна из ее туфель слетает с ноги, и она останавливается на
