— Ты хочешь ехать в Сен-Пьер?
— Его там уже нет. Он уехал и теперь далеко. Давай карту, Соль.
Солиман отодвинул стаканы, разложил карту на ящике.
— Посмотри, сначала дорога идет более или менее прямо, а вот тут она делает резкий поворот на запад, к Парижу. — Адамберг указал кончиком ножа место на карте. — Даже если ему никак не хочется пересекать автостраду, он все равно мог бы сделать поворот гораздо раньше, вот здесь, и поехать по этой проселочной дороге или по другой, соседней. Вместо этого он зачем-то делает крюк в тридцать километров. Совершенно бессмысленно, если только ему не нужно непременно проехать через Белькур.
— Ну, это необязательно, — с сомнением протянул Солиман.
— Да, необязательно, — согласился Адамберг.
— Массар убивает, где придется, и тех, кто попадется ему под горячую руку.
— Вполне возможно. Но мне бы хотелось, чтобы мы поехали сегодня вечером в Белькур. Городок, судя по всему, невелик. Если там где-нибудь установлен крест, мы его найдем и остановимся поблизости.
— Мне что-то в это не верится, — поморщился Солиман.
— А я верю, — внезапно подал голос Лоуренс. — Не на сто процентов, но, в принципе, это возможно. Bullshit. Так было и раньше, и трупов уже целая гора.
— Если мы ему помешаем в Белькуре, он убьет где-нибудь еще.
— Не уверен. У него навязчивая идея.
— Ему нужны овцы, — сказал Солиман.
— Ему понравилось убивать людей, — заметил Лоуренс.
— Ты же говорил, что его тянет убивать только самок, — напомнила Камилла.
— Я ошибся. Его тянет не к женщинам, чтобы их поиметь, а к мужчинам, чтобы им отомстить. По большому счету, разница невелика.
Ни в Белькуре, ни на ближайших дорогах не оказалось ни одного креста. Камилла поставила фургон на краю пустыря, окруженного молодыми сливовыми деревьями, около выезда на департаментскую трассу, пересекавшую городок. Адамберг уехал вперед, чтобы предупредить местную бригаду жандармерии.
Ждал его один Солиман. Странное поведение комиссара приводило его в замешательство, а весьма расплывчатые аргументы вызывали недоверие. Однако его скептицизм нисколько не поколебал его преданного отношения к Адамбергу. С первых же часов знакомства юноша привязался к комиссару, хотя все время спорил с ним, поскольку, в отличие от него, предпочитал опираться на логику и здравый смысл. Но по натуре Солиман был человеком деятельным и потому готов был помогать Адамбергу, хотя зачастую не понимал, о чем тот думает.
— Ну, как там жандармы поживают? — спросил Солиман, когда, ближе к полуночи, Адамберг вернулся.
— Отличные ребята, — сообщил Адамберг, — готовы сотрудничать. Будут держать город под наблюдением, пока не получат новый приказ. А где остальные?
— Полуночник сидит под сливой, отдыхает. Решил выпить глоточек белого.
— А остальные? — не отступал Адамберг.
— Куда-то отправились, наверное, прогуляться. Траппер сказал Камилле, что хочет побыть с ней наедине.
— Ладно.
— Думаю, они имеют на это право, как ты считаешь?
— Да, конечно, имеют.
— Имеют, — повторил Солиман.
Он снял с боковины кузова мопед и завел мотор.
— Поеду в город. Может, какое-нибудь кафе еще открыто.
— Да, есть такое, оно сразу за мэрией.
Солиман уехал. Адамберг поднялся в фургон, взглянул на свечу: за семь часов она сгорела больше чем наполовину. Он задул ее, взял табурет и стакан и отправился на край поля, где, метрах в пятидесяти от грузовика, в полной темноте сидел под деревом Полуночник.
— Присаживайся, парень, — пригласил его старик, когда он подошел поближе.
Адамберг поставил табурет рядом с ним, сел, подставил стакан.
— Город под наблюдением, — сообщил он. — Если Массар заявится, это будет с его стороны слишком неосторожно.
— Значит, он не заявится.
— Это-то меня и беспокоит.
— А зачем ты тогда рассказал им о его маршруте?
— Это был единственный способ хоть что-то узнать.
— Угу, я сразу скумекал, что к чему, — мрачно согласился Полуночник и наполнил стакан. — Но этот тип — оборотень, вот в чем беда, парень. Может, он и правда выбирает жертвы, тут я не буду с тобой спорить. Уверен, он нажил себе врагов, пока делал плетеные стулья. Но убивает он их, как положено оборотню. Вот в чем дело. Сам увидишь, когда мы его поймаем.
— Да, тогда и посмотрим.
— Не уверен, что мы его поймаем. Мое такое мнение, что гоняться за ним придется до скончания веков.
— Ничего, подождем. Подождем столько, сколько нужно будет. Прямо тут. Под этой сливой.
— Вот это верно, парень. Мы его подождем. Если нужно, останемся здесь до конца жизни.
— Действительно, почему бы нет? — произнес Адамберг, и в голосе его прозвучала нотка горечи.
— Только если мы останемся ждать, нужно будет подумать о новом запасе вина.
— Пополним, — задумчиво проговорил Адамберг.
Полуночник сделал большой глоток.
— А еще нужно будет подумать о тех мотоциклистах, — добавил он.
— Я о них не забыл.
— Мерзкие червяки! Если бы не ружье, они убили бы моего Солимана и изуродовали твою Камиллу. Поверь мне, так оно и было бы.
— Я тебе верю. Только Камилла — не моя.
— Зря ты не дал мне выстрелить.
— Нет, не зря.
— Я же целился им в ноги.
— Я тебе не верю.
Полуночник пожал плечами.
— Глянь-ка, они возвращаются, — махнул он головой куда-то в сторону. — Девушка с траппером.
Старик смотрел, как две светлые фигуры приближаются к машине по обочине шоссе. Камилла первой залезла в кузов, а Лоуренс остановился около ступенек, словно в сомнениях.
— Чего он там топчется? — удивился Полуночник.
— Запах, — объяснил Адамберг. — Овечий запах.
Пастух что-то сердито пробормотал, проводив Лоуренса надменным взглядом. Тем временем тот, словно приняв трудное решение, отбросил волосы назад и одним махом запрыгнул в кузов, словно нырнул в воду.
— Он, похоже, тоскует: умер старый волк, которого он опекал, — снова заговорил Полуночник. — Представляешь, чем они там занимаются, в этом заповеднике. Старых зверей подкармливают. Кажется, ему пора возвращаться в Канаду. Не ближний свет, сам понимаешь.
— Понимаю.
— И хочет уехать не один.
— Что, решил забрать старого волка?
— Старый волк умер, я же тебе сказал. Он попытается забрать с собой Камиллу. А она попытается уехать вместе с ним.
