— Что ты в нем такое ищешь?
— Душевное равновесие.
— Даже так?
— Все случайно, непрочно, запутанно. Кроме каталога.
— Ты в этом уверена?
Камилла в ответ только пожала плечами и чуть заметно улыбнулась.
— Завтра Лоранса повезут в Париж, — сказал Адамберг. — Я уеду с ним.
— Как он?
— Как всегда. Спокоен. Говорит, от жандармов воняет потом.
— Это правда?
— Конечно правда.
— Я ему напишу несколько слов. Когда вернусь в горы.
— Ты возвращаешься в Сен-Виктор?
— Да, я должна отвезти их в Экар. Поэтому придется вернуться.
— Да.
— Ведь за рулем же я.
— Да, разумеется.
— Они не умеют водить машину.
— Да. Будь внимательна на дороге.
— Хорошо.
— Будь осторожна.
— Хорошо, буду осторожна.
Адамберг обнял Камиллу за плечи здоровой рукой и долго молча смотрел на нее в тусклом свете карманного фонарика.
— Ты вернешься? — наконец спросил он.
— Я останусь там на несколько дней.
— А потом уедешь?
— Да. Мне будет их не хватать.
— Ты вернешься? — повторил он.
— Куда?
— Ну, не знаю. В Париж.
— Я не знаю.
— Черт! Камилла, ты говоришь, как я. Если ты будешь говорить, как я, мы так и будем топтаться на месте.
— Тем лучше, — ответила Камилла. — Меня это вполне устраивает. Пусть все будет так, как сейчас.
— Но послезавтра все будет по-другому. Послезавтра больше не будет ни обочины дороги, ни фургона, ничего мимолетного, временного. Не будет даже берега реки.
— Я создам его сама.
— Что, берег реки?
— Да.
— Как?
— С помощью каталога. Каталог может все.
— Если ты так считаешь, тогда конечно. А что ты потом сделаешь с этим берегом реки?
— Я пойду и посмотрю, а вдруг ты там.
— Я буду там.
— Как знать… — тихо сказала Камилла.
На следующее утро Камилла села за руль, завела мотор и включила задний ход, чтобы потом развернуться. Фургон оглушительно загрохотал, подскакивая на ухабах. Выстроившись вдоль дороги, Полуночник, который снова стоял прямо, хотя и опираясь на посох, Солиман и Адамберг с серьезным видом наблюдали за ним. Камилла пересекла шоссе, снова дала задний ход, выровняла машину и выключила мотор. Все было готово к отъезду.
Адамберг перешел на другую сторону, поднялся в кабину, поцеловал Камиллу, провел рукой по ее волосам, потом спрыгнул и вернулся обратно, где его ждали мужчины. Он пожал руку Полуночнику.
— Смотри не зевай, парень, — сказал старик. — Меня ведь с тобой не будет.
— Скажи на милость, кому ты нужен? — сердито пробурчал Солиман.
Молодой человек покосился на Камиллу, потом крепко пожал Адамбергу руку.
— «Расставание, — проговорил он, — существительное от глагола „расставаться“, то есть удалиться друг от друга, разлучиться».
Он подошел к грузовику, забрался в кабину и, втащив Полуночника, захлопнул дверцу. Адамберг помахал им рукой, и машина тронулась с места, громыхая решетчатыми боковинами. Не проехав и нескольких десятков метров, грузовик остановился. Из него пулей вылетел Солиман и помчался к Адамбергу:
— Черт! Я забыл тазик!
Он не останавливаясь промчался мимо комиссара, добежал до того места, где еще недавно стоял их фургон, и схватил тазик, валявшийся в притоптанной траве. Потом большими скачками понесся обратно, задыхаясь от быстрого бега. Поравнявшись с Адамбергом, снова протянул ему руку.
— «Судьба, — грустно произнес он. — Стечение обстоятельств, участь, доля. Случайность, позволяющая найти кого-то или что-то. Жизненный путь».
Он улыбнулся и побежал дальше, к грузовику, изящно помахивая тазиком. Грузовик тронулся и вскоре скрылся за поворотом дороги.
Адамберг достал из заднего кармана брюк свой любимый блокнот и торопливо, пока не забыл, записал слова Солимана.
