ты разошелся-то? — недовольно буркнул Михеич. — Сам же за рулем.
— Сейчас мы вас заарканим, ласточки! — не обращая на него внимания, гудел Колян.
— Падай на землю! — истошно крикнула Лина, с разбегу плюхаясь на колючую солому. — Алиса! Падай, тебе говорю!
— Чего ты верещишь, — раздалось слева, — я давно уже лежу.
— Что это? — Лина приподняла голову и прислушалась: — Гул какой.
— Это от страха, — стуча зубами, пояснила Алиса.
— Слушай, может, мы зря так перепугались, а? — Лина тронула сестру за руку. — Может, эти парни на джипе всего-навсего тоже дорогу ищут. И нас решили спросить?
— Нет, у меня интуиция, — уверенно ответила Алиса.
Непонятный гул нарастал и быстро превращался в угрожающий рык. Девчонки поползли к лесу.
— Тебе не кажется, что земля под нами дрожит? — спросила Лина, физически ощущая мелкие толчки в грудь.
— Ага, я фильм такой видела. Там тоже поле дрожало, а потом из-под земли выпрыгивало чудовище и жрало кого ни попадя.
— Да ну тебя, — скривилась Лина. — Жалко одежду еще…
— Тебе жалко, — фыркнула сестра, — что уж мне говорить?
— По-моему, нас уже даже подкидывает! Трясет, как в болтанке, — пискнула Лина. — Я посмотрю.
— Ты что! Обнаружишь нас!
Алиса попыталась прижать ее к земле, но она уже поднялась на колени. Глаза ее округлились от ужаса.
* * *
— Ма-а-ать! — хором взревели Колян и Михеич, когда из-за леса выполз первый танк.
Колян надавил на тормоз. Джип даже заглох от неожиданности.
— Ничего себе! — зачарованно прошептал кто-то с заднего сиденья.
— У-у-у, — протянул Михеич, мысленно подсчитывая количество боевых машин, появляющихся на поле. — Это учения или как?
— Сдается мне, что «или как»… — тихо ответил Колян и судорожно вцепился в приборную доску.
— Нет, ну мы-то им зачем? Это же все равно, что с дробовиком за тараканом бегать, — возмутился Михеич.
— Чего-то мне не хочется учить их уму-разуму. — Колян завел машину и принялся лихорадочно выкручивать руль.
Впереди танков вырвались БТРы. Небо рассек скрежет вертолетных лопастей.
— Тикаем! — Колян двинул машину. Разбросав по сторонам комья земли, джип рванулся к лесу.
— Давно пора, — согласился Михеич, но напомнил: — Только не в дерево.
— Там дорожка маленькая, я видел, — успокоил его Колян, — танки там не пройдут.
— Успеть бы, — Михеич оглянулся на догоняющие их БТРы.
Бандиты на заднем сиденье сжались в молчаливую кучку.
* * *
— Чего ты застыла? Чего?! — Алиса дергала сестру за руку, но та не реагировала, во все глаза пялясь куда-то вдаль.
— Ты не поверишь, — наконец изрекла она, еле ворочая одеревеневшим языком. — У тебя нет фотоаппарата?
— Совсем сбрендила? — Алиса вскочила на ноги, но тут же снова упала на землю и зашептала: — Скажи мне, что это мираж! Скажи мне, что это все равно, что такое, только не взаправду.
— Это тоже за нами?! — не успокоив ее, задалась вопросом Лина, глядя на надвигающиеся танки и БТРы.
— Судя по тому, что они едут сюда, то да! — упавшим голосом возвестила сестра.
По ним проползла тень вертолета.
— Господи! — Алиса зажмурилась.
— Так, молиться уже слишком поздно. — Лина встала на четвереньки. — Нужно сматываться.
— Думаешь, поможет? — всхлипнула Алиса.
— Но попытаться-то стоит.
Они двинулись к спасительному лесу. Причем каждая смогла бы поставить рекорд скорости и, наверное, завоевать золотую олимпийскую медаль, если бы бег на карачках был включен в программу Олимпийских игр.
* * *
Бабка Соня глянула на себя в засиженное мухами зеркало, поморщилась, как от прокисшего молока, и вышла на крыльцо. В ворота отчаянно колотили. Вообще-то, она никого не ждала. Внуки уже подросли и два года мотались по заграницам, дети поразводились и теперь тоже где-то мотались. Хозяин бабки Сони (как принято называть мужей в деревнях) нигде не мотался, а, напробовавшись вчера свежевыгнанного Соней самогона, дрых на сеновале, волнуя храпом птичий двор.
— Кого черти принесли? — проворчала бабка Соня и, спустившись с крыльца раненой уткой, пошлепала по тропинке.
Чтобы в такую рань кто-то из деревенских сообразил прибежать за самогоном, такого она и помыслить не могла. Обычно мужики начинают тянуться после вечерней дойки, часов в шесть. Если кто из дачников только? Да дачники нынче капризные: им к шашлыкам водку подавай, да не абы какую, а всякую эдакую, которая на «фы-фы» кончается. А того не понимают, глупые, что радости с той водки тоже «фы-фы», и ничуть не больше. А вот ее самогон раньше на всю округу славился, потому что гнала она его на совесть, а не так, чтобы людям тоски прибавить. И веселились с ее самогона все окрестные деревни. Особенно в тяжелые годы сухого закона. За это бабку Соню власти всячески притесняли, даже посадить грозились. Был тут один лейтенантик, все захаживал, проверял, не пахнет ли в доме сивухой. Донюхался. Люди говорили: уже и с сухим законом давно покончено, а он, горемычный, все бутылки по вокзалам собирает.
Бабка Соня остановилась у калитки, притихла. В ворота колотили с такой отчаянной силой, что того и гляди закричат: «Помогите!» Она поразмыслила, нужно ли отпирать. Потом пришла к выводу, что брать у нее все равно нечего, разве что хозяина ее, а он сокровище сомнительное, и, если кто умыкнет, она на вора в обиде не останется. Поэтому она отперла три засова и открыла калитку.
— Добрый дэн! — поздоровался с ней ошалелого вида мужик В телогрейке.
— И вам того же, — кивнула бабка Соня, пытаясь понять, что ее смущает в незваном госте.
— Я явлаюсь дэстрэбутором фирмы «Покрэт», — произнес он с гортанным «р».
— Доброго здоровьечка. — Бабка Соня хлопнула глазами, не зная, что еще сказать на странное представление.
— Хочу вам рассказать о нашем замэчательном товаре, — продолжил странный господин в телогрейке, ничуть не смутившись реакцией хозяйки дома.
— Зачем?
— Как это зачэм? — возмутился посетитель. — Вы ещо не знаете о наших кондиционэрах?
— Ой, милок! — всплеснула руками бабка Соня. — Я уже пять лет дальше Малиновки не хаживала. Я ни про ваши, ни про другие эти… кон… контрасифи… — Она запнулась, силясь не довести незнакомое слово до неприличного смысла. — …ничегошеньки не знаю.
— Тогда сам бог послал мена до вас, — довольно заключил гость и шагнул во двор.
Бабка Соня отступила, пропустив его.
— Может, чайку? — сконфуженно предложила она, не понимая, чего это ее дернуло угощать незнакомца. Наверное, странное слово смутило.
— О, это русское гостепрэимство! — восхитился он.
— Ну да, — нехотя согласилась хозяйка и пошла к дому.
Посетитель вдруг замер, прислушиваясь, наконец изрек:
— Вы сказали мне не совсем правду, так?
— Как?! — Бабка Соня испугалась. Обычно с такой фразой к ней обращался тот самый дотошный лейтенантик, ну, который… в общем… чего теперь о нем вспоминать.
— Вы
