тут ни был, своими ногами он не ушел.
– Быть может, его ранили только, – предположила Хейта, желая хоть немного успокоить девочку.
Но Тэя неожиданно твердо произнесла:
– Сожрали его. От крови упыри звереют. Так отец говорил.
– Верней всего, ты права, – серьезно ответил Гэдор, приблизившись к девочке. – Но люди, которых они забрали из деревни, могут быть еще живы. И мы сделаем все, чтобы их освободить.
– Мой отец… – вдруг чужим голосом прошептала девочка.
– Твой отец… – так же тихо проговорил тот, мучительно решая, как ему следует поступить.
– Он тоже мертв, – вдруг бросила Тэя, поглядев на него в упор. – Я слышала, как его убивали.
Друзья замерли, потрясенные, даже упырь растерял ворох припасенных слов. Хейта поменялась в лице, присела подле девочки.
– Тэя… – выдохнула она.
– Мы не спали допоздна. Отец рассказывал сказку, – безо всякого выражения продолжила та. – Как вдруг он услышал шум. Выглянул и увидел их. Они уже направлялись к нашему дому. Он успел только погреб открыть и затолкать меня туда. Захлопнул крышку. Задвинул сундук. И ворвались они. – Тэя помедлила. – Они бы не убили его. Но один из упырей стал шарить, мог обнаружить меня. Тогда отец и бросился на него, чтобы отвлечь. Они убили его и уволокли прочь. Из-за меня убили. – Она осеклась.
Хейта развернула ее к себе, вновь горестно выдохнула:
– Тэя. Девочка моя…
Рыжеволосая беглянка сморгнула. Взгляд ее немного прояснился.
– Он спас тебя, Тэя, – прошептала Хейта, глотая слезы, и ласково погладила ее по щеке. – Он погиб, но в том твоей вины нет. Он твой отец. Он не мог иначе. Слышишь?
Тэя молчала. Хейта прижала ее к себе.
– Когда-нибудь ты поймешь… – горячо проговорила она, ласково гладя девочку по волосам.
Дальше они двинулись в совершенном молчании. Туман и ветер, словно почуяв их удрученность, накинулись пуще прежнего, призвав в пособники темноту.
Тяжелые сизые облака заволокли небо, бесстыдно похитив солнечный свет. Туман клубился, строя кривые, злорадные рожи. Ветер безжалостно рвал паутину в колючих ветвях. Толстая, липкая, она развевалась по воздуху, точно косматые лохмы безумной старухи.
Изредка небо прорывалось дождем, холодным, как поцелуи утопленника. Мрак сгладил очертанья, и теперь каждая изогнутая ветка, каждая мельтешащая тень, каждая вспышка молнии на горизонте казалась друзьям происками врага, неведомого, неукротимого и невероятно коварного. И эта неизвестность пугала и давила пуще всего.
Точно весь этот муторный край вдруг разом ополчился на них и жаждал теперь только одного: помешать, запугать, выбить землю из-под ног, лишить воли, сломить дух, растоптать.
К деревне Торэй они подошли угрюмыми, продрогшими и смертельно уставшими.
Пока Тэя зачарованно глядела на мерцание деревенских огней, Гэдор вполголоса увещевал своих спутников:
– Про то, что я из деревни Крам, лучше помалкивайте. Я тогда много шума наделал. Вдруг кто припомнит. Начнутся расспросы, а нам оно ни к чему.
– Ты сам девчонке назвался, – справедливо заметил Брон. – Уж имя твое они точно не позабыли.
– А кто тебе сказал, что Гэдор – мое настоящее имя? – вдруг огорошил всех следопыт.
– Так как же тебя на самом деле зовут?! – ахнул Мар.
Но тот в ответ лишь печально покачал головой.
– То мое имя сгинуло вместе с прошлой жизнью. Не ко времени нынче его поминать, да, думается, и не к добру.
– Как раз когда я думал, будто уже все о тебе знаю, – усмехнулся оборотень.
Гэдор дружески похлопал его по плечу.
– Дорогой друг, ты не знаешь и половины. И поверь мне, так оно и лучше.
– А как быть с нашей легендой? – спросила Харпа.
Упырь смерил ее недоуменным взглядом.
– Ну, кто мы такие и как здесь оказались, – поспешно пояснила та.
– Мы наемники, – без раздумий ответил Гэдор, как видно, успевший поразмыслить над этим в дороге.
– А Хейта? – справедливо вопросил Мар.
– Думается мне, тут лучше говорить, как начали, – отозвался тот. – От ворожеи уже всё одно не отвертишься. Тэя проболтается рано или поздно, по своей воле или помимо нее.
– Главное, чтобы они, заслышав про ворожею, не послали нас туда, откуда мы пришли, – пробурчала Харпа.
– Это вряд ли, – отозвался Гэдор. – Четверо наемников и ворожея притекли в деревню, которой угрожают упыри. Поверь мне, от такой подмоги они ни за что не откажутся.
Харпа пожала плечами.
– Тебе видней.
И друзья направились к воротам. Высокие, выше, чем в деревне Морэй, и крепкие, обитые новыми резными железными лентами, они грозно посверкивали в свете настенных факелов. Гэдор уверенно постучал. В решетчатом оконце мелькнула рыжеватая борода привратника. Окинув путников подозрительным взглядом, он вопросил на всеобщем:
– Кто будете?
– Наемники, – спокойно ответил следопыт. – Числом четверо. С нами еще ворожея. И девочка.
– И с чего я должен вас пускать? – неприязненно осведомился тот.
– А с того, что мы с дороги, устали и проголодались как собаки! – в тон ему гаркнула Харпа.
Привратник поджал губы.
– Сперва мне нужно доложить о вас главе. Здесь у нас такие порядки.
Гэдор улыбнулся. Той тяжелой, всеведущей улыбкой, от которой кишки сводит.
– Тогда пойди расскажи главе, что на соседнюю деревню Морэй давеча ночью напали упыри. Утащили всех. Чудом уцелела лишь девочка. Ее-то мы и привели с собой. Посмотрим, что он на это ответит.
От таких новостей привратник поменялся в лице, кровь отхлынула от его и без того бледных щек, от чего он сделался похожим на мертвеца.
– Д-да. Я-я… м-мигом! – И, захлопнув оконце, он что есть духу помчался прочь.
* * *
У ворот путники прождали недолго. Вскоре пронзительно лязгнула задвижка. Привратник выглядел куда приветливей, чем прежде, и говорил куда более учтиво.
– Старейшина деревни, глава общины дэронгских деревень Торэй, Морэй и Крам, Гул Верный велел проводить вас к нему.
Друзья обменялись красноречивыми взглядами. Видно, старейшина этот был важной птицей. Не всякий старейшина носит прозвище, да притом становится главой целой общины. Впрочем, это им только на руку. Уж глава трех деревень должен быть в курсе того, что тут творится.
Деревня Торэй ничуть не отличалась от прочих дэронгских деревень: те же круглые приземистые домики, расположенные подковой, та же маленькая площадь с колодцем посреди. А на свою соседку, Морэй, эта и вправду была похожа, как сестра. Только Торэй была крупнее раза в два. И она была еще жива.
День давно потух, сменившись безрадостным вечером. К деревне со всех сторон непроглядной пеленой подкрадывалась ночь. Огненно-рыжие дэронгцы торопились поскорее закончить свои дела. Круглобокие домики лучились теплым светом масляных светильников, навевая воспоминания о добрых временах, завораживали, манили на постой.
Гэдор головой особо не вертел, однако внимательно подмечал, что творится вокруг. Люди провожали их пристальными взглядами,
