работники администрации президента, Хуан был одет в европейский костюм и добротное бежевое пальто английского покроя, а вот госпожа Цзо, напротив, являла собой истинный образец китайской женщины – одетая в громоздкое прямоугольное платье-ципао из синего шёлка с затейливой вышивкой, угольно-чёрные волосы умаслены и уложены в характерную причёску, украшенную свежими цветами гардении – невероятная, демонстративная роскошь в это время года. Госпожа Цзо выглядела ровесницей самого Эшера, на те же сорок семь лет – круглолицая, с той лёгкой, уютной полнотой, которая заставила бы любого китайца сравнить её красоту с «небом, полным звёзд». Она изящно семенила перемотанными ногами, а обе её туфли из синего шёлка – длиной не больше пальца школьника – были так густо расшиты золотой нитью и жемчугом, что хватило бы на покупку целой фермы.
«То есть теперь ты им служишь?..»
Эшер задумался, как госпожа Цзо познакомилась с тем вампиром – кем бы он там ни был – и что такого смогла предложить ему, чтобы тот согласился стать божеством её семьи. Исидро говорил, что вампиры крайне редко интересуются делами собственных родственников – если только те тоже не станут вампирами. Подавляющее большинство кровососов занимала одна только охота.
Возможно, эта женщина нашла способ охотиться проще и интереснее?
А может, тот вампир, не важно, кто он там, попросту привязался к ней? Как Исидро, на словах отрицавший любую привязанность, всё-таки питал к Лидии некие тёплые чувства – и эта теплота Эшера немало беспокоила. Отнюдь не из ревности и не из-за страха за чистоту бессмертной души супруги: Лидия была довольно приземлённой особой, верящей лишь в то, что можно разобрать в прозекторской, и мысль сбежать однажды с вампиром вызвала бы у неё разве что смех и вопрос о том, как они будут спать – в одном гробу или же по отдельности.
И всё-таки он боялся за неё.
Привратники захлопнули ворота, а чёрный «Мерседес» так и остался стоять поперёк улицы. Эшер протиснулся мимо, и водитель зыркнул на него так, словно непременно убил бы, оставь пуговицы старенького ципао хоть одну царапинку на лакированных дверцах машины.
«Почему я снова оказалась в храме Бесконечной Гармонии?..»
Лидия окинула взглядом захламлённый, запущенный двор. Она прекрасно понимала, что видит сон, но гадала, почему ей снится именно храм, а не очередное нашествие крыс?
Экспедиция вернулась в Пекин вскоре после того, как солнце окончательно скрылось за горизонтом.
Измотанная и дрожащая, Лидия тем не менее настояла на том, чтобы сопроводить Такахаси в больницу при Пекинском университете, где ему должны были обработать все жуткие раны, а затем начать долгий болезненный курс лечения от бешенства. Перед этим Ляо Хо долго водил её, Карлебаха, Мизуками и двоих оставшихся солдат по крутым скальным тропам, и Лидия снова и снова отгоняла мысли о произошедшем в шахте. Она делала пометки, соотносила на карте подходящие тоннели с теми дополнительными лазейками, на которые указал Ляо. Пока рядовой Нисихару и телохранитель Огата охраняли подступы с винтовками в руках, Лидия спускалась по старым ходам, ныне заросшим лавром и сорняками, в места, откуда в прежние времена корзинами вытаскивали уголь.
К каждому из этих ходов – некоторые из них больше напоминали норы, вырытые в склоне горы, и только груды шлака указывали, что это дело человеческих рук, – Лидия подходила так близко, насколько хватало духу, и замирала, прислушиваясь. Так как Карлебах тоже был здесь, Лидия не могла ни заговорить с тем, кто мог прятаться во тьме, ни окликнуть его по имени. Но всякий раз, когда она подбиралась к очередной зияющей дыре, карабкалась на очередной отвал, давно заросший быльём, внутри разливался панический страх, леденящий ужас…
Симон…
К тому времени отряд преодолел пешком и верхом около двенадцати миль, и Лидия не сомневалась, что придётся наведаться сюда ещё раз, чтобы отыскать оставшиеся входы. За весь этот день она ни разу не услышала ни одного таинственного шепотка, не нашла ни одного подтверждения, что и первый шёпот ей не померещился. Зато всё это время в кустах, растущих по оврагам, в бурой жухлой траве на облысевших горных склонах не смолкал мерзкий шелест – туда-сюда сновали неугомонные крысы.
Измученная стыдом за напускной траур, по возвращении в гостиницу Лидия согласилась поужинать вместе с Карлебахом, чтобы убедиться, что со стариком всё в порядке. Однако она почти не притронулась к еде и пропустила мимо ушей рассказы Карлебаха обо всех тех многовековых злодействах пражских вампиров, о которых ему удалось узнать.
Лишь Миранда смогла утешить её. За тот час, что Лидия просидела, прижимая дочь к себе, читая ей вслух и наблюдая за тем, как в карих глазках мелькают первые искорки понимания, она наконец-то смогла расслабиться.
Но, уже укладываясь в постель, маясь дурнотой от пережитого испуга и усталости, Лидия внутренне приготовилась к тому, что во сне снова увидит крыс.
Или – что ещё хуже – услышит тихий голос, шепчущий единственное слово: «Госпожа…»
А вместо этого оказалась во внутреннем дворике храма Бесконечной Гармонии, куда из Шёлкового переулка долетали отголоски разговоров и сухой да негромкий цокот копыт осликов, проходивших по грязной дороге мимо ворот.
Было холодно, так что Лидия порадовалась, что на ней пальто. («Слава богу, это то пальто из розового мериноса с шиншилловым воротником! Правда, мне казалось, что я оставила его в Оксфорде, да и в любом случае не стоит надевать розовое пальто поверх траурного платья…»)
Каменные водоёмы, где всего неделю назад плавали золотые рыбки, покрылись коркой льда. Ветер, весь день с воем носившийся над горами, теперь стонал среди остроконечных крыш храма, в воздухе пахло пылью.
Из темноты зала поблёскивали жуткие глаза, похожие на глаза драконов, – там на прежних местах дожидались статуи десяти Князей, окружённые мучимыми грешниками. Что-то промелькнуло в темноте – мутная тень в глубине длинного прохода, где открытая дверь выводила в маленький сад. Лидия перешагнула порог, хотя каждая клеточка её тела кричала «не надо!».
Однако она не боялась.
– Симон?
Ответа не последовало – лишь ветер по-прежнему завывал под стропилами.
Здесь всё оставалось в точности таким, каким было во время экскурсии, устроенной Паолой и баронессой, даже тот рыжий пёс всё так же дремал, свернувшись в углу возле алтаря бога войны, и потрёпанные молитвенные флаги, нарезанные из бумаги, колыхались над головой, легонько задевали её, как руки призраков. Лидия направилась вперёд по разбитой плитке, угодила каблуком в какую-то трещинку – «проклятие, здесь точно не помешал бы фонарь!» – а затем, как это частенько случалось с ней во сне, сказала себе: «Возле алтаря Пятого Князя, который управляет машиной для перемалывания людей, должен быть фонарь…»
Тот, конечно же, обнаружился именно там. А рядом с ним –
