аромат его одеколона, напоминающий запах костра или древесины. Даже одеколон у него такой же грубый, как и он сам.
— Моё сокровище.
Он спускается к пупку, облизывая кожу вокруг него. Стас доминирует надо мной так, что я даже не могу вздохнуть. А когда его рот наконец встречается с промежностью через мои трусики — я закатываю глаза от напряжения, ещё большей уязвлённости и устрашающего удовольствия.
Он целует мой клитор, всё ещё через кружевную чёрную ткань. Целует, ещё раз, потом начинает лизать, кусать, я кричу и плачу, когда его большой палец сменяет рот и надавливает мне на клитор.
Чувствую, как мои трусики промокают.
— Давай, моя принцесса. Кончи для меня.
Не знаю, как это возможно, но тело начинается содрогаться и бешено пульсировать сразу же, только он мне приказывает. Я заливаюсь слезами от дикой волны ощущений, которые не могу вытерпеть. Не могу, а он просто дотронулся до меня через трусы.
— Моя хорошая девочка, — улыбается Стас, пока мои глаза быстро моргают от наслаждения и боли. Болезненного наслаждения. Он дотрагивается обеими руками до моих трусиков и я жду, что он спустит их. Но он этого не делает, он разрывает их на части, оставляя остатки ткани под моей попой.
Все конечности немеют от только что нахлынувшего оргазма, но Стасу этого мало — для него всё только начинается. Он снова прикасается губами к моему пульсирующему клитору, лижет его, но теперь уже не через ткань. Когда он надавливает языком прямо на сердцевину, точку внутри, я дёргаюсь и скулю. Такое ощущение, что он хочет пропихнуть язык ещё глубже, когда это и так уже предел.
— Стас… — стону я, когда он притягивает меня ещё ближе за бёдра. Снова большой палец сменяет его рот на моем клиторе, а язык входит внутрь меня. Истошный крик выходит из моего рта, когда я ощущаю, как он исследует мои узкие стеночки. И когда я понимаю, что это всего лишь его язык.
Не узнаю свой голос и даже не понимаю, дышу ли я. Новая волна оргазма настигает меня, когда Стас берёт мои ноги под коленными чашечками и закидывает их себе на плечи. Всё моё естество распадается на молекулы, потому что в последний раз лизнув клитор и мои нижние губы, он возвышается надо мной, становясь на колени.
Он медленно и так чарующе расстёгивает пуговицы на рубашке и стягивает её с себя, позволяя увидеть мощные, жилистые руки, накачанную грудь, твёрдый пресс. Невообразимая разница в наших размерах может испугать и завести одновременно. Я наблюдаю за тем, как он переходит к ремню на чёрных брюках. Я смотрю на выпуклость, когда ремень летит на пол, а брюки приспускаются вместе с его боксёрами.
Жар внутри и снаружи вспыхивает с новыми силами, потому что я смотрю на его огромных размеров член. Он толстый, жилистый, с набухшими венками и выглядит таким твёрдым, как железо, словно им можно убить. Мне кажется, что реальный человек не в силах вытерпеть его в себе. Хочу сказать это вслух, но останавливаю себя — как минимум потому, что у меня нет сил говорить, нет сил даже смотреть, но я должна напомнить себе, к чему быть готовой.
Стас раздвигает мои нижние половые губы и вводит по моему входу головкой члена.
В один момент он наваливается на меня, делая упор на руки, что он только что расположил по обе стороны от моей шеи. Его член приближается к моему входу, собирая и впитывая всю влагу вокруг.
— Если бы ты знала, как я мечтал об этом и ненавидел себя за это одновременно. Потому что не хотел сдирать с тебя твою невинность. Потому что это подобно варварству — причинять тебе боль, использоваться твоё тело для своего удовлетворения.
Поражённая, я машу головой. Он не использует меня. Он мог бы, но он так трепетно ко мне всегда относился, что у меня нет поводов не доверять ему.
— Ты только моя, Полина.
Он наклоняется и целует мне веко, влажные от слёз щёки, уголки губ, оставляет жёсткий засос на шее и входит в меня. Медленно, аккуратно, но это всё не важно — потому что его член разрывает меня изнутри. Понимаю, как сильно он сдерживается, потому что сила пульсации его члена внутри меня едва уступает размеренному толчку.
Гигантское тело двигается, нависает надо мной и разрывает меня изнутри на части. Он всё ещё входит, даже не вошёл в половину длины, но я уже распадаюсь на кусочки.
Это длится словно целую вечность, когда я привыкаю к его «остановке», он снова продолжает протискиваться внутрь, ещё и ещё глубже. Среди тишины в нашей спальне слышны только мои всхлипы и стоны, и его гортанное дыхание, похожее на рык зверя.
Он целует меня. Слишком много. Слишком часто. Щетина ласкает кожу.
Я снова всхлипываю, когда он застывает во мне чуть дольше, чем до этого.
— Я в тебе, принцесса. Полностью. Почувствуй меня.
— Я чувствую, — еле выговариваю я. И это единственные два слова, на которые у меня хватает сил. Стас начинает двигаться в адски медленном темпе, позволяя моим стеночкам подстраиваться под его гигантский размер. Он трётся о них, разрушает их, скользит по ним.
— Каждый миллиметр твоего тела принадлежит мне. Скажи мне это, принцесса, — требует он хриплым гортанным голосом возле моего уха, но мой разум словно теряется.
Могу думать только о толчках, о движении его огромного члена внутри меня.
— Полина, скажи мне, — повторяет Стас более жёстко, покусывая мочку моего уха. — Скажи, кому ты принадлежишь. Кто, блядь, твой единственный мужчина, которому позволено видеть тебя такой.
Мои руки красные, как и всё остальное тело. Мне хочется дотронуться до него, но сил действительно нет. Он фиксирует меня руками, держа под низом, за талию — так крепко, словно хочет остаться в таком положении до конца своей жизни и никогда больше не собирается отпускать меня.
Если бы не удерживающие руки, даже сдерживаемая сила его движений впечатала бы меня в матрас. Из-за моего молчания он начинает врезаться в меня чуть активнее, и я хнычу, скулю, пищу.
— Тебе, — отвечаю, пытаясь вдохнуть побольше воздуха. — Я принадлежу тебе.
— Да, моя девочка. Ты принадлежишь мне. Каждый миллиметр твоего тела. Каждая твоя улыбка и каждый твой оргазм. Всё это моё, Полина.
— Да, — зачем-то соглашаюсь я, желая произнести вслух. — Твоё.
Еле унимая дрожь в теле, я приподнимаюсь. Точнее, всего лишь пытаюсь это сделать, тянусь к нему лицом — и он накрывает своими губами мои. Он полностью
