потому что этот мужчина столько всего делает для меня — и я не могу привыкнуть к этому. Не могу привыкнуть или даже не могу поверить, что кто-то может любить меня так.
Нет, не просто кто-то.
Стас.
Этот мужчина заставляет моё сердце замирать, изнывать, а потом стучать в бешеном ритме.
Грудь наполняется чем-то тёплым и приятным, будто на все мои внутренности разлили тёплый чай. Моё лицо приближает к его, моя щека скользит по его грубой небритости, когда я целую его.
Только я всего лишь начинаю поцелуй, после чего он сразу же перехватывает инициативу в свои руки. И целует мне требовательно и жёстко, но при этом его действия не лишены нежности и заботы. Словно он старается быть мягким, старается сдерживать порыв и желание, что давно томится в его груди.
Весь первый этаж дома выполнен в такой концепции, что его разъедают не двери, а арки. И приямо сейчас я сползаю вниз по его торсу. Его громадных размеров тело, которое может раздавить меня, прижимает меня к белоснежной стене одной из арок. Теперь обе его ладони лежат моей талии, держа моё тело в воздухе между собой и стеной.
Он сам как стена.
Огромная, твёрдая и неподвижная.
Когда он наклоняется, обжигая дыханием мне кожу, я готова съёжиться и сбежать. Алкоголь должен был сделать меня смелее, тогда почему я чувствую, как ярко-красный оттенок заливает мои щёки и шею? И даже грудь?
Медленно опуская меня на пол, Стас расстёгивает моё пальто — пуговица за пуговицей. Когда оно падает на пол, его верхняя одежда летит туда же.
Я знаю, к чему всё идёт. Я знаю, чего он хочет.
Для человека, который млжет получить всё в пределах разумного и неразумного тоже, он ждал слишком долго. Он не похож на терпеливого мужчину, но тем не менее он терпел.
Мне немного страшно представить, что сейчас произойдёт. Но в то же время я понимаю, что хочу этого — я хочу настоящих отношений, я хочу связи со своим мужчиной и я хочу его.
Страх меня преследует. И желание, потому что Стас невероятно сильно возбуждает меня. Только он. И никто никогда не заставлял меня чувствовать подобное.
Широкие плечи напряжены, как и чётко очерчеиенная квадратная форма скул.
— Стас, прежде чем ты сделаешь со мной всё, что захочешь.
— Я сделаю с тобой только то, что ты захочешь, принцесса. Я не маньяк и не насильник, чтобы причинять тебе боль.
— Я знаю, но я просто хочу всего, что ты сделаешь. И мне всё равно, что это будет. Только пожалуйста, скажи мне. За всё то время, что мы были вместе. За то время, что ты не прикасался ко мне, ты…
— Ты думаешь, я изменял тебе?
— Нет, я спрашиваю об этом.
Глупо спрашивать о том, что я всё равно никогда не узнаю, но я делаю это.
— Полина, весь этот год я едва держал себя в руках — как в прямом, так и в переносном смысле.
Осмысление этой фразы заставляет уголки моих губ чуть приподнятся.
— Все мои мысли, все мои каждодневные, длительные, болезненные эрекции были только из-за тебя. И будь я проклят, сколько раз я чуть не сорвался.
— И почему ты не сорвался?
— Потому что, принцесса. Это то, через что я не мог перешагнуть. То, чего я готов был ждать.
— И ты дождался, — шепчу я, опуская голову.
— Посмотри на меня, — требует он и медленно приподнимает мой подбородок указательным пальцем. Я встречаюсь со взглядом его глаз, которые сейчас темнее ночи. — Скажи мне, если ты этого не хочешь, принцесса. Просто скажи, и я останавлюсь, ничего не сделаю и мы просто ляжем спать. Я даю тебе слишком мало времени.
Он дал мне слишком много времени. Не каждый мужчина смог бы столько ждать. Или вообще никто, потому что они подвергаются желанию и нетерпеливости.
— Я хочу, — мягко отвечаю я, хоть мой голос и дрожит, но я стараюсь унять эту дрожь. — Хочу, чтобы ты сделал со мной всё, что тебе захочется. Потому что я хочу быть твоей. Хочу принадлежать тебе. Никому другому. Только тебе без остатка.
Эти слова воздействуют на него. И я понимаю, что не просто даю зелёный свет, но и провоцирую. И мне всё равно, потому что я правда хочу.
Стас превращается в дикого зверя и настигает мои губы своими. Так жёстко и властно. Так страстно и бесконтрольно.
Одной рукой он обхватывает мою талию и снова поднимает в воздухе. Другой зарывается в моих волосах сзади, у затылка. Он начинает идти, нести меня в такой позе вверх по лестнице, при этом ни разу не отстранившись от моих губ. Мои ноги широко расставлены и обхватывают его ноги, пока мы идём. И всё это время чуть ниже от себя я ощущаю огромную выпуклость в его штанах.
Когда он заносит меня в такую же украшенную спальню, он кладёт меня на край кровати, а сам садится на колени так, что его лицо прямо рядом с моими коленями.
Стас раздвигает мне ноги — и я понимаю, что смотрит на мою промежность. Пока что нас разделяют мои прозрачные колготы и трусики. Он целует и покусывает внутренние части моего бедра, спускаясь ниже, пока не доходит от коленей до верха сапог. Медленно, безумно медленно он расстёгивает один сапог и целуют ногу прежде, чем снимет его полностью. То же самое он проделывает со вторым сапогом. А потом стягивает с меня и колготы. Ноги начинают дрожать ещё больше, когда он широко разводит их и приподнимает подол моей рубашки выше. Ему открыт вид на мои трусики и его рука скользит к ним, отодвигая немного ткани и застывая. Теперь ему видно всё, как я уязвлена, возбуждена и трясусь. На этот раз у меня всё гладко, но всё равно я заливаюсь краской.
Всё тело. Оно всё горит.
Но не так, когда он поднимается на ноги и снимает с меня корсет поверх рубашки. Потом поднимает мне руки, чтобы стянуть и саму рубашку.
Это чувство уязвлённости, когда он стоит всё ещё полностью одетый, а я сижу перед ним только в трусиках. Он целует мою шею, спускаясь ниже к груди, покусывает мой сосок и покусывает его так сильно, что я хнычу.
— Моя девочка, — хрипит он, перемещаясь к другому соску, который настолько набухший, что мне больно от наполняемого меня ощущения.
Ощущения принадлежности его рукам. Его рту. Ему целиком.
Развалившаяся перед ним, я вдыхаю грубый
