напротив него. Не хотелось показаться слишком нетерпеливой или грубой.
Через несколько минут к ней подошла элегантно одетая женщина.
— Извините, мне срочно пришлось отойти. Могу я вам помочь?
Энни узнала ее голос по предыдущему телефонному звонку.
— Да, я звонила около часа назад, чтобы узнать, могу ли поговорить с Колином Листером.
Женщина протянула руку.
— Значит, это вы. Энни Грэм, верно?
Энни взяла руку и пожала.
— Да, это я.
— Я передала Колину, что вы собираетесь приехать. Он слегка удивился, если честно. Не думал, что у него еще остались живые родственники, но он с нетерпением ждет встречи с вами.
Если Энни и чувствовала себя виноватой, то сейчас признаться самое время: мало того, что она солгала о родстве, так еще и бедный мужчина мог понадеяться, что он не совсем одинок. О Боже, что ей с этим делать?
— Пойдемте, я отведу вас в его комнату.
На какой-то миг Энни чуть не развернулась и не побежала обратно к машине. Это ужасно. Но она не могла так поступить с Колином. Самое меньшее, что она могла сделать, это пойти и увидеться с ним и честно рассказать о причине своего прихода. Она пошла за администратором по длинному коридору, ее желудок подрагивал. Женщина остановилась и постучала в белую дверь с номером тринадцать. Энни удивилась, что у них есть номер тринадцать — большинство пожилых людей склонны к суевериям. Дверь открылась, и перед ней, улыбаясь, появился мужчина, фотографию которого она видела в газете.
— Вы, должно быть, Энни. Входите. Приятно познакомиться.
Администратор улыбнулась Колину.
— Мне распорядиться, чтобы принесли чай, Колин?
Он кивнул.
— Это было бы замечательно, Кейт, спасибо.
Энни улыбнулась. Он протянул руку, и Энни взяла ее. Она не ожидала, что его рукопожатие будет таким крепким, и что он так молодо выглядит для своего возраста. Колин отступил назад, и она последовала за ним, любуясь светлой и просторной комнатой. На стене висело несколько черно-белых гравюр — все со сценами из цирковой жизни, и она почувствовала крошечную искорку надежды.
— Мне нравится. Вы любите цирк, Колин?
Он кивнул.
— Я обожаю цирк. Когда-то это было мое самое любимое место во всем мире. Пожалуйста, присаживайтесь. Кейт скоро организует чай, и тогда вы сможете рассказать мне о себе побольше. Я удивился. Не думал, что у меня осталась семья.
Энни села на стул, на который он указал. Дверь открылась, и вошла девушка лет семнадцати, балансируя с подносом чая на одной руке и пытаясь удержать дверь. Энни вскочила и забрала у нее поднос, пока та не получила ожог третьей степени.
— Спасибо, Линдси.
Она улыбнулась.
— Не за что. — Затем удалилась, позволив двери захлопнуться за ней.
Энни смотрела, как Колин наливает две чашки чая, добавляя молоко.
— Сахар?
— Нет, спасибо.
Колин передал чашку, и Энни взяла, не замечая, что ее руки дрожат, пока та не начала дребезжать, и ей пришлось поставить чашку на стол, стоявший между ними.
— Мне очень жаль, Колин. Я должна сказать, что на самом деле не родственница, и чувствую себя ужасно из-за того, что солгала. Просто меня поставили в затруднительное положение, когда позвонила, и я не думала, что мне позволят прийти и увидеться с вами, если скажу, что мы не знакомы.
Колин внимательно слушал, как будто очень хорошо обдумывал ее слова, а затем улыбнулся Энни.
— Я уже знал это, дорогая. У меня нет семьи. Я был единственным ребенком, но заинтригован, так что расскажите мне, почему вы здесь?
— Это немного сложно и не совсем понятно, но я офицер полиции, и в Барроу произошло несколько серьезных инцидентов. Я считаю, что преступник ходил в костюме клоуна.
— Чем я могу вам помочь? Какого рода инциденты? Если хотите, чтобы я был откровенен с вами, дорогая, тогда придется сказать мне, о каких именно инцидентах вы говорите.
Энни понятия не имела, правильно ли поступает, но об убийствах говорили во всех новостях. Единственное, чего не упомянули, так это костюм клоуна.
— Это между нами, Колин.
Он кивнул.
— Было совершено два убийства. Я провела небольшое исследование старинных костюмов клоунов и нашла один, очень похожий на тот, который, как мы думаем, носил подозреваемый. Вы когда-нибудь работали в цирке, Колин?
— Работал, очень давно, но недолго — к моему большому сожалению.
— Вы когда-нибудь работали вместе с клоуном по имени Тафти? Он носил черно-белый полосатый клоунский костюм с большой оборкой на шее, а на голове у него красовались три хохолка.
Она достала из сумочки листок бумаги с маленькой фотографией газетной статьи с изображением Тафти, которую распечатала перед отъездом. Энни протянула ему лист.
Колин помедлил, затем кивнул.
— Да, и он был просто потрясающим клоуном. Он был таким смешным и научил меня всему, что знал, за такой короткий срок. Он полностью изменил мою жизнь.
Она почувствовала, как выдохнула, не понимая, что сдерживала дыхание.
— Боже, как давно это было. Мне было семнадцать, когда я встретил Горди Маршалла, больше известного как Тафти. Я не могу вам ничего рассказать. Когда я был моложе, то не очень хорошо справлялся с житейскими ситуациями. Моя мать была пьяницей, которая никогда не помогала мне в учебе и вообще в жизни. Я не знаю, что произошло тогда, это случилось так давно.
— Мне жаль. Я не хочу ворошить воспоминания и расстраивать вас. Просто пытаюсь проследить, что случилось с тем костюмом клоуна. Ну, вы понимаете?
Он покачал головой.
— Не уверен, что знаю. Моя память уже не та, что раньше. Я думаю, что он мог остаться в цирке. Кто-то из клоунов мог сохранить его или, может быть, тот, кто получил фургон Горди. Мне жаль, что я не могу быть вам полезен.
Энни улыбнулась.
— Не стоит извиняться. Не стоило мне вас беспокоить. Просто подумала, вдруг вы знаете. Если честно, понадеялась на удачу.
Они оба отпили свой чай. Энни поставила чашку и встала.
— Спасибо, что встретились со мной. Простите, если я вас чем-то расстроила.
Колин смотрел на нее так, словно искал что-то в ее лице. Возможно, она напоминала ему кого-то из давних знакомых, но Энни стало немного не по себе.
— Меня не надо провожать.
— Спасибо, что пришли, Энни. Рад был вас принять. У меня не бывает посетителей. Если вы когда-нибудь узнаете, что случилось с костюмом, не могли бы вернуться и сообщить мне? Я совсем позабыл о тех жарких, сладких, долгих днях. Они были потрясающими: запах жирной краски и животных. Знаете, укротитель львов мог засунуть голову в пасть льву. Толпам это нравилось.
