— Ушла от тебя? Уехала? Нет?
— И ничего не взяла? Ни паспорта, ни телефона, ни сумки?
— Что еще?
— Утром проспал, понесся как сумасшедший на работу. И уже там, в кабинете, прежде чем положить ствол в сейф, проверил его.
— Ну?
— Одной пули нет.
Воронов, не отводя от Калинина взгляда, выдержал паузу.
— То есть ты хочешь, сказать, что это она из твоего табельного чуть не грохнула Влада? Откуда она умеет стрелять?
— Я не знаю, откуда, но, видимо, умеет.
Еще одна пауза, а потом Саша, не удержавшись, засмеялся:
— Вот красава! Я и не думал, что от нее будет столько проблем! Мой нынешний отпуск — это еще цветочки! — его смех стих: — Где она сама?
— Дал задание операм, обзванивают вокзалы, больницы, морги.
— Даже морги?
— Не дай бог, конечно, но на всякий случай проверяют все.
— Не дай бог, не дай бог, — задумался Воронов. — А как она вела себя в последнее время?
— Как-как? Необычно, бл*! — Калинин разозлился, но больше на себя. Как можно было быть таким лохом?! — В любовь играла…
— А ты и рад, — закончил за него предложение Саша, — аж ослеп. Что теперь делать будешь? Она и тебе и статью обеспечила — пуля-то твоя…
— Я… уже сообщил. О краже табельного.
— Так…
— Короче, у нас мужик сидит, сосед ее матери, сиделый. Это он ее подрезал, хотел квартиру себе полностью оттяпать. Вот он и покажет, что украл ствол, а затем стрелял во Влада на почве неприязненных отношений.
— Погоди, ему за нападение на нее светит меньше, чем ты хочешь ему подарить. Он на это не подпишется.
— Подпишется. Ради квартиры подпишется. И не какой-то там зачуханной общаги, а нормальной квартиры.
— Так не хочешь, чтобы она села?
— Хватит с нее, — Калинин отвел взгляд.
— Тебя же самого уволят.
— Пусть.
Ну, пусть так пусть.
Калинину отзвонились его опера и доложили — ночью в соседнюю больницу была доставлена девушка, по описанию очень похожая на Аню. Ей стало плохо на мосту, и случайные прохожие вызвали скорую.
— Поеду, проверю, она это или не она.
— Давай, иди.
Саша угадал за словами Калинина и его напускным хладнокровием неподдельное волнение. Все-таки, да, не чужой она ему человек, хоть он этого старается и не показывать. А он пока прогуляется, подумает о том, как так случилось, что какая-то щеглуха смогла им так услужить — Димона подставила, Влада чуть не убила. Интересно, что она ему уготовила? Он тоже должен был пострадать этой ночью, и только благодаря Юле избежал трагической участи?
На набережной было хорошо, свежо и прохладно. Не хотелось уходить. Вокруг были обычные люди, чью жизнь не потрясали криминальные разборки. И Саше вдруг остро захотелось стать таким же «обычным» человеком, радующимся мелочам жизни, а не очередной ступеньке карьерной лестницы, престижному статусу, новому званию. И не гнать по жизни непонятно куда… как вот этот мудак на дорогой тачке!
Машина неслась на скорости, не сильно превышающей разрешенную, но внимание Воронова обострилось, потому что по газонам все еще бегал ребенок, а его мамаша в это время была усиленно занята разговором по телефону, по видеосвязи. Идиотка! Как можно не смотреть за собственным сыном?! Тем более, когда он носится, не останавливаясь и не разбирая дороги! Вот и сейчас, глядя себе только под ноги, малыш помчался прямиком на проезжую часть, по которой и неслась та самая тачка!
— Стой, — выкрикнул Саша, срываясь с места, сначала просто громко, а потом уже заорал истошно: — Стой!
Он бежал за ребенком и не видел ничего и никого вокруг. Вот, совсем чуть-чуть. Сейчас он его догонит. Догнал, подхватил на руки и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отбросил ребенка обратно на газон (интуиция подсказала, что надо бросать!), и тут же его самого мощным ударом откинуло в сторону. Он не слышал ничего — ни безумного визга тормозов, ни испуганных воплей свидетелей, только почувствовал, как тело вошло в сокрушительный контакт с дорожным полотном. Мир вокруг мигнул и постепенно угас.
Глава 42Очнулась Аня в комнате, где все было белым. Стены, потолок, шторы и даже стекло наполовину замазано белой краской. И все же на рай совсем не смахивало. Да и не полагается рай самоубийцам! Она определенно находилась в больнице.
Палата небольшая, двухместная, но соседняя кровать была пустой. На себе Аня обнаружила казенную сорочку. На сгибе руки был закреплен пластырь — видимо, у нее брали анализ крови из вены. Она попыталась встать, но голова сильно кружилась, и эту затею пришлось оставить. За дверью послышались шаги, и появился мужчина в белом костюме-пижаме.
— Ну, как себя чувствуете? — весело поинтересовался он, присаживаясь рядом и накладывая на руку манжетку для измерения давления.
— Что со мной? — разомкнув сухие губы, слабо спросила Аня.
— Вы потеряли сознание на улице, сильно ударились головой. Документов при вас не было, поэтому никому из ваших родных сообщить о том, что вы в больнице, мы не смогли. Вы помните кто вы, где живете?
— Да, конечно.
Уж это она помнила хорошо, а вот предшествующие события — смутно.
— Продиктуйте мне телефон, мы позвоним вам домой.
— Не нужно… Я потом… сама, — врать под внимательным и, казалось, понимающим взглядом врача было сложно. Для этого требовались силы, а их у нее не было — ни физических, ни психических.
— Ну, что же, — не стал настаивать он, — после обеда будут готовы ваши анализы, посмотрим и тогда решим, что с вами делать дальше.
Врач ушел, а Аня закрыла глаза. Постепенно в памяти стали всплывать картинки прошлого вечера. Они накатывали на нее одна за другой, накрывая, словно волной. От этих воспоминаний сердце заколотилось, стало тяжело дышать, даже лоб покрылся испариной. Последнее, что она помнила — это то, как стоит на мосту, с высоты глядя на воду внизу, туда, куда собиралась прыгнуть, а потом темнота. Страшный, дурной сон. Она убила человека. Убила убийцу. Наказала. Хотя бы одного из убийц отца. Нет, двоих. Потому что убила она, а посадят за это Калинина. Ведь его посадят?
Дверь в палату неожиданно распахнулась, и на пороге появился Калинин. Он словно услышал ее немой вопрос и пришел лично подтвердить, что отчасти ее грандиозные планы о возмездии рухнули. Недоумение постепенно сменилось ужасом. Вопросы вереницей проносились в голове, но она не могла произнести ни звука. Он на свободе?! Зачем пришел? Убить ее?!
Калинин закрыл за собой дверь, прошел в палату, остановился возле кровати. Аня подобралась, настолько, насколько смогла, приняла полусидячее положение, натянула на себя одеяло, будто хотела спрятаться.
