— Лиза! Каша! — раздалось требовательное с кухни.
— Ой! — официантка быстро расставила чашки и водрузила в центр стола пузатый чайник, от которого пахло травами так, что кружилась голова.
Захар вернулся через несколько минут, не дав девушке вернуться к разговору.
Еда оказалась безумно вкусной, но все запланированные пирожки Саша не осилила, пришлось попросить Лизу завернуть их с собой. И только когда мужчина понял, что все заняты делом, начал тихий разговор.
— Тебе все еще интересно про педиатра?
Саша кивнула, дожевывая пирог с вкуснейшим чуть кисловатым повидлом.
— Что ж. Тогда начну издалека. У меня была младшая сестра. Милая девочка с кудряшками и огромными голубыми глазами, думаю, она стала бы похожа на Лизу, если бы выросла.
Она поперхнулась последним куском и поспешила запить щемящую в груди боль чаем.
— Что случилось? — выдохнула через кипяток.
— Я же говорил, это грустная история. Если хочешь, могу рассказать её в другой раз.
— Нет уж, говори сейчас.
Саша понимала, что пожалеет о своей настойчивости, но не могла иначе.
— Родители с самого начала не хотели этого ребенка. У них уже был я, сын и наследник, но мама забеременела. Хотела сделать аборт, но об этом узнал дед и, — он замолчал, подбирая нужные слова, — запретил, уж не знаю, чем он ей угрожал. В итоге родилась Элизабет, имя тоже выбирал дед, она была его любимицей и, как ни странно, моей.
В голосе Захара она слышала неприкрытую боль, оголенную и безжалостную. Он будто снимал с себя слой за слоем, ловко орудуя ножом и не заботясь о чувствах. Надрезал и стягивал, медленно и болезненно, оголяя все, что спрятано в самой глубине души и заперто на сотни замков. Не потому, что это нечто постыдное, а для того, чтобы не сойти с ума от бесконечной и всепоглощающей боли.
— Странно, да? Тринадцатилетний мальчишка, который вместо компьютерных игр возится с непоседливой младшей сестрой. А вот родителям она была не нужна. Отец пропадал на работе, он и меня не слишком воспитывал, а мама считала свой родительский долг выполненным. Она подарила ему сына и теперь хотела жить полной, в её понимании, жизнью: ходить на вечеринки, гулять до утра, ездить в шоппинг-туры и спа. Дед занимался бизнесом и приезжал к нам только на выходные. Со временем для Бетти я стал и мамой, и папой, и братом. До тех пор, пока не уехал на школьные соревнования по плаванию.
У Саши перехватило дыхание. Она живо представила маленькую девочку с голубыми, как у Захара, глазами и (почему-то) с русыми кудряшками. В её воображении эта девочка смотрела на мир с грустью, ища тепла и не получая его от самых близких людей.
— Знаешь, несколько лет мы были очень счастливы. Переехали в новый дом с красивым садом, панорамными окнами и видом на бассейн. У нас часто были вечеринки, родители обожали демонстрировать свою успешность окружающим. В тот день когда я вернулся, в гостиной снова была толпа народа.
— А где во время вечеринок была Бетти? — уточнила Саша.
У неё возник еще один вопрос, но его она задавать не стала, не желая показаться меркантильной. Просто по рассказу Захара, он явно был из очень обеспеченной семьи, немногие могут позволить себе шикарный дом с бассейном.
— С няней в детской или на прогулке. Я первым делом пошел в детскую, но она была пуста. Надеялся найти их в саду, но увидел лишь перепуганную няню. Они играли в догонялки, Бетти юркнула в кусты и пропала. Мы бросились на поиски. И знаешь, что самое ужасное? Я её нашел. — голос мужчины осип. — В бассейне. Нырнул, вытащил, пытался помочь, но у меня не хватило опыта. Я знал что делать в теории, но на практике совершил несколько ошибок. Но хуже всего то, что когда она бегала у бассейна, когда падала, когда плескалась и, я уверен, кричала, её мать была в паре метров и пила свои долбанные коктейли.
Саша коснулась его руки и крепко сжала, пытаясь хоть как-то успокоить.
— Никто из десятка людей не обратил на неё внимания, понимаешь? Всем было пофиг на ребенка, который умирает! И, — он сжал её пальцы в ответ так, что стало немного больно, — знаешь, что сказала моя мать, когда я прибежал испуганный и мокрый? “Вечеринка не удалась”.
Плюнув на возможных зрителей, Саша освободила свою руку и, переставив стул поближе к мужчине обняла его, зарываясь пальцами в отросшие волосы. Мягко коснулась губами виска, пытаясь успокоить, и это помогло. Он обнял её в ответ и завершил рассказ уже куда-то в область шеи.
— Глядя на маленький гробик, я думал о том, что больше не допущу ни одной ошибки. Сделаю всё, чтобы дети не умирали. Тогда я решил стать педиатром, возненавидел собственную семью и ушел из дома.
Саша слизнула с губ горькую слезинку — сама не заметила, что расплакалась, слушая этот рассказ. Тоже наполнилась болью и попыталась выплакать её вместе с тем тринадцатилетним мальчиком.
Украдкой вытерла рукой слезы и, чтобы дать всем время успокоиться, спросила:
— И что было дальше?
— Меня приютил дед. Я рассказал ему всё, прорыдал дня два не меньше. Он ополчился на родителей, лишил их всего, а дом пустил с молотка.
— Он очень влиятельный человек?
— Да, был. Дед умер, когда я заканчивал университет. Он был очень богатым, влиятельным и самым добрым человеком, которого я когда-либо знал. Только много лет спустя я понял, что моя мать была просто пиявкой, что сосет деньги из отца и деда, пользуясь их благородством.
— С родителями ты теперь не общаешься?
— С отцом поддерживаю отношения, а с матерью, — он осекся и чуть крепче обнял Сашу. — Помнишь я уговаривал тебя встретиться с отцом? Это потому, что когда-то я был в той же ситуации. Мама умирала от рака, звала меня к себе и...я успел. Пришел, бросил холодное: “Так тебе и надо!” И знаешь, мне не стало легче. Сейчас, много лет спустя, я понимаю, что надо было отпустить её вместе с плохими воспоминаниями. Возможно, тогда я смог бы дышать полной грудью.
— Но мы оба ничего не можем изменить, да?
— Именно так. Зато можем жить так, чтобы не повторять их ошибок. По-моему, это уже неплохо.
Он отпустил её и, поймав заплаканное лицо в ладони, нежно убрал губами остатки слезы.
— Зимины не плачут, помнишь? — улыбнулся он и весело подмигнул, снова превращаясь в привычного Захара.
Саше только и оставалось, что согласно кивнуть.
Но уже подъезжая к родному дому поняла, что расплачется снова и, возможно, не раз.
Глава 18
Выйдя из машины, Саша замерла, вглядываясь в безжизненные окна трёхэтажного дома, стоящего на отшибе небольшого коттеджного поселка. С детства он напоминал ей поместья из старых английских фильмов: невысокий каменный забор, красный кирпич, большие окна с квадратиками на стеклах и светлыми ставнями, две ступеньки крыльца и полукруглая дверь с молоточком в виде головы тигра. По одной из стен, когда мама была жива, пустили плющ.
