Книга Крылья зла - Эмили Блэквуд

И я истекаю кровью.

А потом я представила, как земля внизу пропитывается кровью, принимая жертву для архангелов.

— Проливай кровь, — сказал бы Лорд. — Проливай кровь и живи.

Я не знала, что изменилось, но внезапно каждая унция моего тела наэлектризовалась новой энергией. Это не было похоже на прилив адреналина, который я испытывала раньше, не было похоже на острые ощущения.

От кончиков пальцев на ногах до кончиков пальцев по телу пробежали разряды статического электричества, а затем из глубины потянуло темной дымчатой магией, которая становилась все гуще и гуще, клубясь и изменяя окружающий воздух.

Это было оно. Это была та энергия, о которой говорила директриса.

Я наконец-то подключилась к магии.

Я представила, как Лорд отдает все больше и больше моей крови для подношения. Я провела кончиком Веном от плеча вниз по бицепсу, разрезая рубашку, и даже не вздрогнула, когда прикосновение ужалило.

Из руки полилась теплая жидкость.

Я плотно закрыла глаза.

Проливай кровь и живи.

Легкое жужжание в моем теле переросло в рев, и холод, который я ощущала от ночного бриза, превратился в жгучий огонь, завладевший всеми моими чувствами.

Магия пронеслась сквозь меня.

Я чувствовала ее так же отчетливо, как и все остальное.

Проливай кровь и живи.

Проливай кровь и живи.

Когда у меня закончилась свободная кожа на левой руке, я поменяла руки местами, держа Веном в другой руке и разрезая свежий, нетронутый рукав правой руки.

Проливай кровь и живи.

Лорд не разочаруется во мне. Я бы отдала Мойре каждую унцию своей крови, если бы это означало, что я вернусь домой к нему победительницей.

Что бы ни потребовалось от меня Лорду, я все исполню.

Я была обязана ему хотя бы этим.

Огонь.

Огонь.

Огонь.

Я позволила магии течь сквозь меня, и с каждой каплей крови, упавшей на землю, она становилась сильнее.

Яростнее.

Горячее.

Сердце колотилось, заглушая все остальные звуки, кроме постоянного, быстрого стука крови в ушах.

Я откинула голову назад.

И отпустила.

Вокруг меня вспыхнул огонь, такой неистовый и полный ярости, что я сначала подумала, что мне это привиделось.

Вокруг меня вспыхнул огонь, такой неистовый и полный ярости, что я сначала подумала, что мне это привиделось. Все мое тело расслабилось, когда моя магия — магия крови — разлилась вокруг меня.

Я больше не сомневалась в архангелах, не боялась, что у меня не хватит крови, чтобы предложить им.

Это было то, что нужно.

Огонь полыхнул вокруг моих ног, испуская волны жара, но не касаясь моей кожи. Он распространялся наружу, полз по высохшей траве, словно ожидая приказа.

Я взмахнула рукой. Огонь взлетел в воздух.

Смех захлестнул мою грудь, смешиваясь с чистой эйфорией, которую я испытывала от освобождения.

Еще. Нужно было больше крови.

Я снова порезала руку.

Поднялось еще больше пламени.

Я перешла к туловищу, не потрудившись поднять рубашку, и провела линию по животу.

Очередной прилив адреналина подстегнул меня.

Смех, шипение пламени и хаос заполнили пустое, пустое пространство в моей душе, пока все не стало черным.

Прилив адреналина прекратился. Прилив магии прекратился. Так же быстро, как все началось, все закончилось.

Передо мной стояла Войлер, на ее лице отражался не что иное, как ужас. Должно быть, она потушила огонь, остановила магию, которая только начала подпитывать мое тело.

Я чувствовала, как много силы осталось, как она нравилась моему телу.

— Что ты делаешь, Хантир? Ты планируешь сжечь весь этот замок дотла и забрать всех с собой? — Ее глаза бешено смотрели на меня, на Веном, с которой теперь капала моя кровь.

Я опустила взгляд и увидела, что вокруг моих ног образовалась багровая лужа.

Черти.

Я попыталась сделать шаг, но ноги подкосились.

Директриса что-то говорила о границах магии, особенно магии крови.

Возможно, она имела в виду именно это.

Я приземлилась на землю, в небольшую лужу собственной крови. Мои руки все еще кровоточили, предлагая магию, которую земля больше не принимала.

Я лишь слегка осознавала, что Войлер пытается поднять меня на ноги, и лишь слегка приходила в себя, когда она уходила со двора, вернувшись через несколько минут с Вульфом.

— Прости меня, — прошептала Войлер. — Я не знала, что еще можно сделать.

— Дальше я сам, Войлер. — Голос Вульфа прошелестел по мне, как теплый ветерок. — Никому не говори об этом.

— Исцели ее, — прошептала она, скорее требуя, чем предлагая, а затем исчезла.

— Мне не нужна помощь, — настаивала я, пытаясь подняться.

— Ты даже стоять не можешь. — Вульф опустился передо мной на колени, на его лице читалась озабоченность.

— Мне просто нужно добраться до своей кровати. — Изнеможение накатывало на мое тело, как морские волны, готовые утянуть меня под воду.

— Ты серьезно? — потребовал он. — Ты разваливаешься на части, Охотница. Вот.

Он закинул мою руку себе на плечо, хотя мы оба знали, что он может подхватить меня, не моргнув глазом, и молча вывел со двора и повел по коридору в спальню.

— Я не знаю, что случилось. — Каждый вдох отнимал больше сил, чем я могла отдать. — Мне нужно было, чтобы это сработало, Вульф.

Он убрал мою руку со своих плеч. Я думала, что он собирается бросить меня на кровать, но он повел меня в ванную. Он обхватил меня за талию и водрузил на край раковины в ванной.

— Что ты…

Он приподнял мое запястье и осмотрел мою руку, морщась от каждого пореза ножом. — Ты пытаешься обескровить себя?

Моя голова стала слишком тяжелой, чтобы держать ее. Я не осознавала, что падаю на него, пока он не поймал меня, обхватив рукой за шею и прижав мое лицо к своему.

— Я помогаю тебе. Подними руки.

Я возразила, но он поднял мои руки над головой, сведя оба запястья вместе, чтобы свободной рукой задрать мою рубашку.

— Нет, — пробормотала я, слишком оцепенев, чтобы думать и чувствовать.

Вульф все еще не знал о шрамах. Если он их и видел, то никогда не задавал вопросов о том, откуда они взялись.

Он мгновенно остановился, его глаза изучали мое лицо. Может быть, временами он и был грубым и отвратительным, но он не стал бы раздевать меня, пока я сидела здесь и возражала против этого.

К сожалению, остатки борьбы во мне постепенно угасали. А то, как его пальцы касались моего голого живота, заставляло мою грудь совершать неестественные действия.

— Тебе нужна помощь, Охотница. — Его голос смягчился, а дыхание