Порой нам кажется, что работа жрецов не так уж важна. Однако всего одно слово способно как сбросить нас в пропасть, так и вытащить из нее. Словом можно вылечить, а можно и убить. Погубить или спасти. А если задуматься, насколько непросто вот так изо дня в день, из года в год вести за собой людей… ободрять отчаявшихся… поддерживать обессилевших… давать надежду умирающим, отводя от грани безумия и оберегая их души от хаоса… причем делать все это с помощью одной лишь веры…
Я глубоко вздохнул и коротко поклонился стоящим напротив меня жрецам. Молча благодаря их за ту тихую, незаметную, но оттого не менее важную работу, которая так много значила для каждого из нас.
— Буду рад увидеть тебя вместе с избранницей, Артур, — по-отечески посмотрел на меня отец Гон. — Обряд в верхнем храме мы проведем по общим правилам. Однако я хочу, чтобы прежде вы обвенчались здесь. Без родственников и свидетелей. Так, как было завещано изначально, ведь таинство брака не зря называется именно таинством, да и касается оно только вас двоих. Если ты не против, я сам соединю ваши руки и сам испрошу для вас благословение у богов.
— Благодарю, святой отец. Это большая честь.
— Ступай, — снова улыбнулся жрец. — Что-то подсказывает мне, что у тебя сегодня будет насыщенный вечер.
С подозрением глянув в его хитро прищуренные глаза, я поостерегся спрашивать, что именно он под этим подразумевает, и, попрощавшись, ушел. Однако перед тем, как навестить Натали… да, была у меня мысль коварно умыкнуть ее из дома, пока никто не видит… но на сегодня я запланировал еще одно важное дело. Дело, которое и без того слишком долго откладывал и которое именно сегодня решил довести до конца.
В ГУССе, как и ожидалось, почти никого не было. Диспетчер на входе, дежурный маг, пара припозднившихся сотрудников… ну и Корн, разумеется, который раньше полуночи, по-моему, вообще кабинет не покидал.
— Рэйш? — несказанно удивился он, когда я заглянул в приоткрытую дверь. — Ты чего крадешься? Никак к сейфу моему опять примериваешься?
— Сейф я уже вскрыл, — с невозмутимым видом ответил я, заходя внутрь. — А пришел по другому делу.
— Какому именно? — подозрительно прищурился Корн. И еще больше насторожился, когда я положил на стол тонкую папку с документами. — Это как понимать? Ты что, компромат на меня собрал?
Я качнул головой.
— Ну что вы, шеф? Как можно? Компромат я приберег на потом. На случай, если вы в последний момент отзовете согласие на свадьбу.
— Тогда что это?
— Одно незакрытое дело, которым вы когда-то интересовались.
— Да? — с сомнением переспросил Корн, но все же потянулся за папкой, развязал порядком поизносившиеся от времени тесемки, после чего с недоумением уставился на неровно лежащую газетную вырезку, на которой огромными буквами было написано: «Ужасное происшествие в Белом квартале…»
Шеф бегло пробежался глазами по одной статье, затем гораздо внимательнее вчитался в другую. Увидев наполовину выцветшее изображение прекрасно знакомого нам обоим дома в элитном квартале столицы, где некогда проживало семейство де Ленур. Метнул в мою сторону острый взгляд. Что-то сопоставил. Прикинул. Быть может, даже припомнил. После чего шумно раздул ноздри, торопливо разворошил всю остальную папку, содержимое которой так упорно когда-то собирал Ларри Уорд. Отдельно остановился на протоколе вскрытия Оливера Гидеро. А когда дошел до копий документов из Дома милосердия, которые я в свое время вернул в дело Артура Кристофера де Ленур, на мгновение замер. После чего откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
— От кого ты получил эти сведения?
— От мастера Этора Рэйша.
— Кто-нибудь еще об этом знает?
— Кроме моего духа-хранителя, нет, — спокойно ответил я.
Корн снова ненадолго задумался, после чего поднял руку и одним движением спалил папку вместе со всем ее содержимым.
— Дело закрыто, Рэйш, — ровно сообщил он, сдув со стола пепел. — Это все, что ты хотел мне сказать?
— Пожалуй, да.
— Отлично. — Шеф поднялся из-за стола и потянулся за висящим в углу пальто. — Тогда иди домой, сними шляпу и смени свой дурацкий плащ на приличный камзол.
Я озадаченно на него воззрился.
— Зачем?
— Затем, что ужин в восемь, Артур, — невозмутимо отозвался Корн, снимая пальто с вешалки. — В узком семейном кругу. И раз уж ты собираешься войти в этот самый круг, то будь добр, приди вовремя.
С этим словами он спокойно оделся, забрал со стола небольшой портфель и, едва не задев меня плечом, вышел. А я какое-то время постоял, глядя на остывающий пепел, но потом улыбнулся и тоже вышел, подумав про себя, что Корн прав и иногда под прошлым действительно стоит подвести решительную черту. После чего перевернуть выцветшую от времени, потерявшую былую значимость страницу и начать жизнь с чистого листа.
