class="p1">«Вот то-то и оно, — протелепатировал я, — общаться с людьми ты не можешь, а тем более с жителями XXI века. Думать-то они в большинстве так и не научились. Зато трепаться могут только так. Сумеешь, если не убивать, а убеждать?»
Артефакт замолчал, что только показывало, кто из нас прав. Я не стал его додавливать, а вместо этого начал думать, как себя везти дальше. Проведенный на одних эмоциях спор с анархистами (так я их назвал про себя) только укрепил меня в том, что с людьми надо договариваться. Иначе никак. Можно, конечно, ввести режим диктатора, но кроме как разгона людей, он не принесет.
Земляков надо приучить и укрепить в мнении, что провестик хорошей жизни могу только я. А к плохой жизни они могут и сами. Увы, Вася, но только так. И у тебя, как главаря островных людей, будут одни сложности.
Но пока и у меня появились излишние трудности. Общество раскололось на две части и после собрания разошлось поотдельно. При чем одну часть увел я. Ну как увел… немалое количество из моих людей составлял женщины, которые почему-то думали, что я их буду кормить и защищать, а они лишь будут кочевряжится. И что мне с ними делать? Я, конечно, мог с ними поговорить, но чуйка в голове подсказывала мне, что я окажусь проигравшей стороной в любой стороне.
К счастью, мои так сказать противники, или, точнее, соперники, хотя бы Вася Филатов, были еще в худшем положении. Женщин у него не оказалось, как впрочем, и понимания, как они туда попали, за что, и, самое главное, что им теперь делать.
Короче, Вася решил со мной поговорить, а то ведь такая нетерплячка у него появилась, что на скоро на острове глубокие озера появятся, если, конечно, у него влаги достанется.
Поговорили. Сначала он обратился ко мне с упреками, но я сразу отметил, откуда этот ветер дует и заявил, что ни в коем случае на Вальку не претендую, на хрен она мне нужна, если у меня имеется Наташа. Моя дива была в стократ красивее, да еще и моложе, по крайней мере, внешне.
Так что с этой стороны, ему ничего было сказать. К этому времени мы прошли на сотни две метров от стоянки, и тропическая растительность надежно прикрывала нас от населения. Вася, сообразив это, помолчал, потом уже другим тоном сказал:
— Не знаю, зачем ты меня засунул в командиры, колись давай!
Ах, молодец, голова пустая, а чуйка есть. Но в любом случае наболтать и потрепаться.
— Что ты обо мне подумал нехорошее, — возмутился я, — сам же видел, твои соратники выступили так неожиданно, что застали меня врасплох. Да и не хотел драться. Ты-то промолчал, паршивец!
Эмоции мои были почти искренние. Ведь в отличие от Васьки, мне приходилось сразу отбиваться от него внешне и от Гжее внутренне.
Выслушав сей брех, Вася еще помолчал, подумал, и уже решительно предложил:
— Он так и быть, останется командиром, но действовать станет по моему слову, потому как ему самому делать нечего.
Это была моя безоговорочная победа. Жаль, что праздновать ее было нельзя — я находился под бдительным прицелом двух своих друзей — соперников. Пришлось только высунуть на лицо облегченную улыбку:
— Вот и хорошо, избежим раскола среди населения.
Таким образом, я останусь серым кардиналом, а формально старшим у нас останется простоватый Вася, который не имеет никакой магии. А это означает, что и против него (против нас соответственно) магию бросать нельзя
Гжее эту мысль мою перехватил мгновенно. Мысленно похлопал по плечам, одобрительно протелепатировал:
— Хозяин, ты растешь ото дня ко дню. Мальчик мой, я горд, что работаю с тобой, ты настоящий темный маг!
Сильно я, видимо, сумел удивить артефакта, если он показал самую сокровенную внутреннюю мысль. А то хозяин, ха! На самом деле, как я и подозревал, максимум, чего я дотягивал в магической сфере — маленький мальчик. Даже не Вик, а еще младше. Хотя бы до сегодняшнего дня. Сейчас, надеюсь, он оценивает получше?
— Магический Совет, разумеется, легко раскусит нашу хитрость, — продолжал Гжее, — но формально он повторит запрещение магии, ведь именно ты можешь быть инициатором, как появившийся на свет темный маг. И магию не затрагиваешь. И вообще, проводишь сугубо защитную политику, раз даже главарем не становишься.
— А что, можно было использовать магию для моих земляков, — неприятно поразился я, — и мне не надо было хитрить?
— Можно, — подтвердил Гжее, и, не дав выпустить эмоциональный выплеск, поспешил добавить: — но не нужно. Нейтральные на этот момент маги тут же отметили бы всплеск магии, а враги найдут повод для своей магической активности.
Помни, сегодня тебе можно использовать магию только в одном случае — попросить помощь у одного государства. И все, даже у двух нельзя.
— Хм, — скептически протелепатировал я, — ты-то об этом откуда знаешь? Угадываешь на основе огромного жизненного опыта?
— Мне сообщили об этом, — сухо протелепатировал Гжее, — знакомый нейтральный маг, который в течение лет постепенно становится другом. Надеюсь, ты не будешь рассказывать об этом всему миру.
— Я уже могу сдерживать мысли в голове, — с достоинством сообщил я, — отнюдь не салага. Скажи лучше, что мне делать дальше? Тебе же исполнилось больше тысячи лет, опыт действительно огромный!
— Мне исполнилось больше пяти тысяч лет, — сдержанно сообщил старый артефакт, — я очень мудр и много чего знаю о прошлом, особенно из магии. Но о новых людях мало что знаю. Когда я воспитывал малыша Грава о Нула, то они едва были выше зверей и по разуму, и по уровню жизни. А теперь даже вдалеке от обычной своей жизни они так смогли подняться! Пожалуй, я не осмелюсь дать тебе совет.
— Совет не приказ, я, может быть, его и не послушаю, — уперся я, — лень тебе что ли? Тем более, это на грани магии, а это ты можешь.
— Ну если ты настаиваешь, — снисходительно сказал этот ржавый арифмометр, — ты можешь попросить у этого глупого молодого человека, который так поддался легкой лести, отряд воинов. Будет у тебя стража, а за одним и для всех людей.
— Хороший совет, — так же снисходительно ответил я, — точный. Пожалуй, я последую за ним.
Честно говоря, совет Гжее был таким же, как мое собственное намерение. На острове практически на сто процентов скоро начнется война. И если бы только с дикими зверями! Но, скорее всего, будет полномасштабная война государство на государство. И мы, бродячая кампания, кажется, будем самыми слабыми. Что поделать, хочешь мира, готовься к войне!
