которых выдавалось острие; и на каждой колеснице была мощная, тяжелая пика, направленная, как и острие так, чтобы сначала встречалась большая пика и только затем острие. Только один человек управлял тогда одной колесницей и, в том случае, когда ему казалось, что момент подходящий, колесничий останавливал колесницу тем, что при этом он втыкал в землю железный прут, который для этой цели находился на конце колесницы»144. Франческо же так описал в своей истории эти аппараты: «…и Пьер Наварр… расположил во главе пехоты тридцать повозок, напоминающих вооруженные серпами колесницы, применяемые у древних, и он снабдил их небольшими полевыми орудиями и вооружил длиной рогатиной, чтобы лучше отбить атаку французов»145.
Таким образом, основная задача этих повозок, расположенных перед линией пехоты, позади рва, состояла в затруднении наступления французов и облегчении действий своим пехотинцам146. Это соответствовало замыслу Наварро, который, придерживаясь оборонительной тактики, решил измотать силы наступающего врага.
Ганс Гольбейн Младший (1497–1543). «Плохая война» (1532 г.), гравюра, Альбертина (Вена). Судя по манере держания пики, сражаются швейцарцы и ландскнехты.
Воспроизведено по изданию: Агапеев А. Опыт истории развития стратегии и тактики наемных и постоянных армий новых государств. Вып. 1. СПб., 1902. Таб. И. № 10
Однако оборонительным планам Наварро не суждено было сбыться. Бой начался артиллерийской перестрелкой продолжавшейся почти три часа. Французы, чтобы нанести испанцем как можно больший урон, перетащили пушку и длинную кулеврину на свой левый фланг и направили их на отряд Колонны. Как сообщает П. де Баярд, огонь артиллерии стал производить страшные опустошения в густых рядах жандармов: одно ядро вывело из строя 33 латника, а всего было убито 300 из своих всадников147. Колонна, не захотев более терять своих латников, самовольно приказал латникам атаковать французскую тяжелую конницу. Впрочем, в то же время и французские пехотинцы и ландскнехты, стоя примерно на расстоянии 200 шагов от рва148 и, соответственно, от испанских орудий, так же несли значительные потери от стрельбы из аркебуз: из 40 капитанов пехотинцев центра французской линии в живых осталось лишь двое149; было убито еще и более 2000 пехотинцев. Наварро, между тем, не желая оставлять свою кавалерию без прикрытия пехоты, стал выводить из укрепленной остальные войска150.
Основной этап боя произошел перед этим вагенбургом и испанцы не имели возможности применить свои тележки. Многочисленные подробности самого сражения можно опустить, поскольку они достаточно ясно изложены в литературе. Можно лишь отметить, что только после отступления, испанцы опять стали оборонять свои укрепления, однако о действии повозок и на этом этапе битвы мы ничего не слышим. Следовательно, и на этом этапе битвы тележки никак не проявили себя. Хотя, вероятно, испанцы все же могли их использовать при обороне своих укрепленных позиций. Впрочем, ни П. де Баярд, ни Р. де Флёранж, ни Ф. Гвиччардини не упоминают действий данных аппаратов в ходе всей битвы. Вероятно, данные вооруженные тележки лишь первоначально, по замыслу Наварро, предназначались для действия против пехотинцев врага, однако, поскольку ход сражения пошел не по намеченному оборонительному плану, то и данные повозки не были использованы с подобающим эффектом.
Таким образом, по крайней мере, теоретически, в этой битве тележки первого типа предназначались в этой битве именно для действия против пеших строев. В этом бою данные двуколки, по средневековой традиции, были, по существу, теми же мобильными рогатками, изображение которых мы найдем у К. Кизера и в издании Вегеция 1532 г.
Историк Каммбли считает, что при осаде Константинополя турецким султаном Мурадом II в 1422 г. среди прочего снаряжения были изготовлены и «серпоносные колесницы» (Sichelwagen)151. Очевидно, это был определенный вид осадных повозок. В сочинении византийского историка Иоанна Канана, наиболее подробно описывающего эту осаду, находим лишь упоминание «очень больших деревянных башен, сделанных с колесами, скрепленными железом» (loan. Сап., р. 190с).
Довольно неожиданное использование «серпоносных колесниц» мы находим в истории шведского гуманиста, архиепископа Упсалы, Олафа Магнуса (1490–1558). В главе «De curribus falcatis» он рассказывает (De gent. Sept., IX,2)152, что «некогда воины шведов и готов153 в жестоких битвах против сильнейших войск тевтонов [немцев], данов и рутенов [русских] особенно использовали» серпоносные колесницы, вооруженные серпами и большими крюками. Об их применении Олаф рассказывает: «… разведав о прибытии врагов, которые кажутся подходящими, шведы привязывали пустые колесницы, с хорошо натертыми маслом осями, к крепким боковым стволам на склонах гор и устанавливали эти наполненные камнями колесницы, словно висячие мосты, на краях, отовсюду покрывая их цветущей листвой или сучьями; пока враги наступают, они торопливым притворным бегством двигались к прикрытым местам; и так же отвязанные колесницы быстро ехали и подвергали разрушению или разрывали те построенные клинья (aciales cuneos), которые надо рассеять. Когда это сделано, и те, кто прежде казались бегущими, а так же другие союзные не рассеянные или остановившиеся отряды (turmae), либо конные, либо пешие, обычно стройно нападают. Только эти колесницы, словно подвижные укрепления, были всегда, где нужно, использованы в оставшихся стычках; притом такой образ неприкосновенно соблюдается, что управляющий колесницей, или возница, получает в два раза больше жалования и добычи, чем всадники. Также и тем, что биги, или повозки, окруженные железными наконечниками, рвали противников, и тем, что они остриями (… ferratis cuspidibus… mucronatis) заставляли разбегаться врагов на бездорожье и крутизны, они подобны тому, что рассказывается в истории Курция о деяниях Александра».
Шведские «серпоносные колесницы», привязанные шведами на склоне горы, для того, чтобы пустить их на наступающих врагов;
Воспроизведено по изданию: Olaus Magnus. Historia de gentium Septontrionalium… Basileae,1567. P. 349
Таким образом, Олаф информирует нас о том, что при определенных благоприятных обстоятельствах, шведы использовали повозки для скатывания их с гор на врага. Очевидно, что историк говорит о прошлых временах, когда скандинавы применяли повозки таким способом. Как следует из сообщения Олафа, в большинстве сражений эти повозки, запряженные парой коней, использовались в качестве передвижного вагенбурга на поле боя, что было довольно обычно для европейской военной практики XV – первой половины XVI вв., т. е. это, скорее всего, свидетельство современное автору. Не ясно, специально ли прикреплялись наконечники к подобным повозкам, когда они предназначались для скатывания, или же они были
