вверх, где мэтлаксы наблюдают за нами сверху.
— Да, давай. — Она стаскивает с ноги сломанный снегоступ, затем другой и чинит ботинки, прежде чем вскочить на ноги. — Снег здесь не очень глубокий. Это хорошо. — Она делает несколько хрустящих шагов вперед и протягивает мне руку.
Ее рука холодная, и я обязательно крепко сжимаю ее пальцы.
— У нас все будет хорошо, верно? — у нее тихий голос.
Ее беспокойство заставляет мое сердце болеть. Обычно она такая уверенная, так самоуверенна. Она поддерживала меня во многих мрачных днях. Я должен сделать то же самое для нее. Я поворачиваюсь и подношу ее руку к своему рту, прижимаясь губами к костяшкам ее пальцев.
— Я не позволю ничему причинить тебе вред, Мэ-ди.
— Я знаю. Я просто… Я немного встревожена. — Она нервно смеется и оглядывается на все еще наблюдающих за ней мэтлаксов. — Эти твари жуткие.
— Держись поближе ко мне.
— Это не проблема. — Она убирает свою руку с моей и обнимает меня за талию. — Я бы потерла твою больную задницу за тебя, но я бы предпочла убраться подальше от мэтлаксов, прежде чем мы будем валять дурака.
Я хмыкаю, не совсем уверенный, как это воспринять.
— Тогда давай посмотрим, к чему это нас приведет.
Глава 14
ХАССЕН
Мы направляемся в узкий каньон. Здесь темно, почти как в длинной извилистой пещере, если бы не узкая полоска неба над головой. Я присматриваю за стенами каньона, на случай, если есть место, где он достаточно мелкий, чтобы мэтлаксы могли добраться до нас. Пока, однако, стены становятся выше с каждым нашим шагом вглубь каньона. Вскоре стены становятся такими высокими, что пятеро самцов, стоящих голова к голове, не смогли бы выбраться на поверхность… и я бы не ушел от этого падения с одним только поврежденным хвостом.
Мэ-ди наклоняет голову, пока мы идем, любуясь нашим окружением.
— Это место в некотором роде классное.
Странный комментарий.
— Конечно, это место лучше. Мы находимся в долине. Там будет не так тепло, как там, где солнца касаются снега.
Она смеется.
— Нет, я имею в виду, каньон какой-то изящный. Тут не холодно. Это напоминает мне Большой каньон у меня дома, за исключением того, что он фиолетово-синий вместо оранжево-красного. Это было вырезано рекой?
— Э-э, я не знаю. — Я изучаю наше окружение. Я никогда не задумывался об этом. Все, что я знаю, это то, что здесь скалы почти смыкаются над головой, как зубы. В некоторых районах стены долины плотно смыкаются, и создается впечатление, что вы идете по пещерному туннелю. — Держись поближе.
— Я близко. Еще немного ближе, и я бы ухватилась за твой хвост и потерлась о твою задницу, — ворчит она позади меня. — Хотя тебе, наверное, это понравилось бы.
— Прибереги это на потом, когда мы будем у костра.
— Флиртуешь?
Я ухмыляюсь, забавляясь ее словами. Возможно, я флиртую. Мне нравится дразнить Мэ-ди. Она поддразнивает в ответ, в отличие от своей сестры, которая плакала, стоило мне только взглянуть на нее. Не в первый раз я проклинаю тот день, когда схватил сестру с темной гривой вместо желтоволосой.
Пока мы идем, вокруг тихо. Наши шаги хрустят по снегу, но Мэ-ди ускоряет шаг, подходит ко мне и обхватывает пальцами мой пояс.
— Здесь действительно не так много снега, — говорит она. — Можно было бы подумать, что все это свалится в кучу, но это не так. Может быть, этот каньон защищен от непогоды. Посмотри вверх. — Она жестикулирует, и я послушно смотрю вверх. — Одна сторона каньона выглядит выше, чем другая. Бьюсь об заклад, это защищает дно от многих непогод.
— Возможно. — Я притягиваю ее ближе к себе. — Все будет хорошо, я обещаю.
— Я знаю. Я с тобой. — Она смотрит на меня, и на ее лице появляется легкая улыбка. — Все хорошо, когда мы вместе. Ты ведь понимаешь это, верно?
Я чувствую прилив привязанности к ней, наряду с сильным чувством собственничества. Мэ-ди моя. Ни одна женщина никогда не была такой сильной, такой умной, такой сообразительной, такой милой или такой отдающей. Ни одна женщина не подходит мне так идеально, как она. Я думаю о Ле-ла и ее плаче и с отвращением кривлю губы. Я был дураком.
— Я буду беречь тебя, — клянусь я ей.
Она улыбается мне снизу вверх.
— Я знаю.
— Нет, ты не понимаешь. — Я останавливаюсь и кладу руки ей на плечи, поворачивая ее к себе. Это кажется… важным. Она должна выслушать меня. Я должен рассказать ей о своих чувствах. — Ты — мое сердце, Мэ-ди. Без тебя я — ничто. Ты видела во мне изгнанника и все равно взяла меня к себе в меха. Ты добрая и щедрая.
Ее щеки заливает румянец.
— Хассен, в твоих устах это звучит как благотворительность…
— Разве это было не даяние?
— Я не думала об этом так! Я думала о том, как я хотела переспать с тобой! — смущение отражается на ее лице.
— Ты выбрала меня из всех мужчин в пещере. У тебя мог быть любой из несвязанных охотников. Вместо этого ты выбираешь того, кого тебе следует ненавидеть больше всего. — Я беру ее лицо в свои ладони. — Что ты увидела во мне?
— Ты просто… выглядел так, как будто тебе нужен был друг. И мне тоже. — Она кладет свои руки поверх моих. — Нет, дело не только в этом. Мне нужно было с кем-то связаться. Я чувствовала себя одинокой, и мне казалось, что… ну, что ты поймешь меня. Что ты поймешь, каково это — быть окруженным людьми и все еще чувствовать себя брошенным на произвол судьбы. — Ее пальцы скользят по моей коже. — Никто другой не мог бы понять это. И для меня не имело значения, что ты был тем парнем, который украл мою сестру. Ну, ладно, это действительно имело небольшое значение, поэтому мне нужно было знать, что ты чувствуешь. Если бы ты был влюблен в Лейлу, я бы не подошла к тебе.
Мои губы скривились при
