идеалистом и фантазером, мне бы никогда не удалось воплотить в жизнь свою мечту о собственном ресторане. Она, скорее всего, так и осталась бы несбыточной. Просто дымкой, грезой, которая витала бы где-то в моем сознании, пока повседневные заботы окончательно не вытолкнули ее оттуда. Аля любила меня дерзкого и уверенного в том, что мечты сбываются, даже если на это дается мало шансов. В итоге свои фантазии я осуществить смог, а Алю потерял навсегда.
И сейчас, сидя с Борькой, единственным человеком, напоминавшим мне о тех временах, и от которого мне нечего было скрывать, я очень отчетливо ощущал, что живое и естественное ушло из моей жизни навсегда. Мечты, порывы, желания – ничего этого не осталось. И людей больше нет.
– Борь, я не смогу больше все это выносить и держать в себе, – процедил я сквозь зубы.
– Я давно говорил тебе, что надо заявить, пусть занимаются профессионалы, а они наверняка усмотрят связь между выстрелами в ресторане и убийством Алекса. Ты что, не понимаешь, что ты им поможешь найти и наказать убийцу? Все равно тебе самому с такой задачей не справиться.
– Ну это мы еще посмотрим…
– Дружище, ты что затеял? – встревожился Борис. – Ты не понимаешь, что для тебя все это очень опасно? Если она сейчас пытается прикинуть и оценить твое наследство, значит, будет вторая попытка. И в этот раз она постарается учесть предыдущие ошибки.
– А что ты предлагаешь? Затаиться и ждать, пока она меня отравит в собственном доме?
Борис пожал плечами:
– Если честно, я не знаю, что тебе посоветовать. Я ни разу не сталкивался с подобными ситуациями.
– Представь себе, я тоже, – горько усмехнулся я. – Я думаю, что правильнее всего будет ее поторопить, иначе она еще долго будет разрабатывать новый план. Он может оказаться куда эффективнее предыдущего, особенно если у нее есть советчик.
– Ты подозреваешь, что у нее кто-то есть?
– Откуда мне знать? То, что она может иметь любовника, я очень даже допускаю, но любовник и сообщник – это не одно и то же, правда? Но если она действует одна, то вот какой вопрос меня беспокоит: где она стрелять-то так научилась, а? Ритуля, которая тяжелее бокала с вином ничего в жизни не поднимала.
– Да, я это как-то упустил.
– А я вот подумал. Хотя, может, и научилась, приспичит – и не такое освоишь. В общем, мне нужно ее слегка поторопить, иначе все это может очень плохо для меня закончиться.
– Только учти, что я буду рядом в любой момент, когда тебе понадоблюсь.
– Я не сомневаюсь.
Спровадив Борьку, я дал волю эмоциям, которые меня душили. Со стороны это, наверное, показалось бы смешным, ибо в моем случае не выражалось ни в битье посуды или швырянии предметов, ни в производственном скандале, в ходе которого можно было бы спустить пар. Нет, просто я, вместо того чтобы сесть и подумать, как делаю обычно, пулей вылетел из ресторана в наш внутренний дворик, где был припаркован мой джип, и в несвойственной мне манере резко вырулил на шумную запруженную улицу, чуть не вклинившись в поток возмущенно загудевших в мой адрес машин.
Я старался ни о чем не думать, чтобы не изменить принятого в полном сумбуре решения, и поддерживал себя в таком состоянии, пока не причалил к платной стоянке прямо напротив здания, где находился офис туристической фирмы «Глобус».
Рита была на месте, в ее окне уютно горела настольная лампа. Я поздоровался с сотрудницей на ресепшен, пышная прическа которая мне всегда казалась чрезмерной, прошел прямо в кабинет жены, но оказалось, что я ошибся: она вышла якобы буквально на одну минуту, о чем мне тут же сообщила девушка, тряхнув для убедительности своими невероятными кудрями. Я отказался от кофе и чая и уселся в удобное глубокое кресло для дорогих гостей директора фирмы. Я понимал, что сейчас девушка с ресепшен звонит моей жене, чтобы сообщить, что я ее дожидаюсь, так что эффекта неожиданности не будет. Ладно, пусть так.
Маргарита с комфортом обустроило свое рабочее место. На широком подоконнике раскинул широкие листья фикус робуста, пахло дорогим хорошим кофе, тикали настенные часы. На массивном столе хозяйки кабинета лежала связка ключей. Я поднялся, пошел к столу, но мое внимание отвлекло движение за окном: открылась чугунная калитка, во дворик вошла моя жена в легкой модной курочке, направилась к лесенке, ведущей в офис. Ожидая, что она сейчас войдет в дверь, я бросил взгляд на связку ключей: тут, видимо, были ключи от калитки и от офиса, от ее кабинета и от сейфа. И еще один небольшой серебристый ключик, который после известных событий я смог бы нарисовать по памяти, даже если бы меня подняли ночью в полной темноте. Я отогнул ободок брелка и осторожно снял ключ.
– Что ты тут делаешь в такое время? – удивленно вопросила жена, едва войдя в кабинет.
– Рассматриваю ключи, которые ты оставила на столе, – как можно более безразлично ответил я, – вот этот, например. От чего он?
– Почему ты снял его с моей связки? Женя, что это за дела, что за бесцеремонность?
– Бесцеремонность? Ну есть немного, но не большая, чем делать копии с моих ключей.
– Каких твоих ключей? – продолжила она как ни в чем не бывало.
– От чего этот ключик, Рита? Можешь объяснить?
– С какой стати? Я не прихожу в твой офис, не устраиваю там обыски и не задаю тебе непонятные вопросы, почему же ты считаешь, что имеешь право так себя вести?
– Потому что это ключ от моего сейфа. От того самого, который стоит в подвале нашего дома. Теперь понятно?
– Не совсем, – пожала плечами Рита, – я понятия не имею, от чего этот ключ. Висит и висит себе. Может, просто не помню. Здесь что-то принципиальное? У тебя в подвале хранились бриллианты и они пропали?
– Не бриллианты, кое-что другое.
– Хочешь обыскать мой кабинет? Изволь, – ледяным голосом сказал она, и уселась в свое шикарное директорское кресло. – С чего начнешь?
– Да ладно, пустяки, – я отмахнулся, жестом показав безразличие к данному вопросу, – но ключик я все-таки заберу.
– Забирай, если это твой.
Я взял с ее стола чистый конверт и демонстративно опустил туда ключ, аккуратно держа его двумя пальцами за ребро, но Рита даже не шелохнулась.
– Так ты пришел поискать у меня свои подвальные ключи? – усмехнулась она.
– Нет, просто мимо проезжал.
– И так возжелал меня увидеть, что сразу с порога устроил сцену?
Я немного помолчал. Настолько театрально, насколько смог.
– Ничего у нас с тобой, Риточка, не получается.
