годного родственника. — Дочь твою убивать пошли!
И, не глядя больше на Стейна, он ринулся назад, вниз по лестнице, мимо холодного камня и обжигающего пламени чадящих факелов.
Прошлая битва закончилась ничем. Орден почти пробился в Регстейн, почти заполонил подземные пещеры и коридоры, почти присвоил их себе… Но Стейн приказал отступать. И они отступили. С разочарованием, с не утихшей жаждой и неутолённым голодом. Люди, столько лет мечтающие отыскать ведьм, а нашедшие горстку затворников, щурящихся от слишком яркого дневного света — почувствовали себя обманутыми. А потому, когда самые крепкие из Отчуждённых кинулись защищать вход в подземелье, разозлились и ответили. Кровью на кровь. Желая узнать, настолько ли она красная, как в человеке? Настолько ли она тёплая?
Но Крису до этого дела не было. Он стоял против брата — такого маленького и такого…смелого? Твёрдого в своём решении защищать дом и Эйрин, до конца защищать. И это взбесило Криса ещё больше. В груди, тяжело ворочаясь, разливалось что-то тёмное, горячее и колючее. В горле до сих пор свербело от звериного рыка, что вырвался изо рта, когда Крис увидел мать с другим. Он — пропал. Он — застрял в замке с этими человечишками. Он — думал о ней каждую свободную секунду. А она? Горевала ли о потерянном сыне? Вспоминала ли о нём? Нет. И это слово, слетевшее с его пересохших губ, подняло внутри волну ненависти. Чистой, незамутнённой ярости. И к маме, и к этому человеку, что держал ладони на её талии, и к брату, который готов был защищать их до последнего.
Но отомстить не дали и ему. Стейн приказал отступать. И люди, спрятав за спину луки, в ножны — мечи, отступили, настороженно оглядываясь на притихших ведьм. И Крис — отступил, зная, что назад дороги нет. Зная, что только в замке теперь найдёт он убежище. Зная, что Эйрин для него потеряна навсегда. И вдруг, уже ступив на тропинку, ведущую к берегам Вольденграса, он почувствовал запах, такой родной, такой привычный и успокаивающий — запах полыни и прелой листвы. Мама.
Эйрин стояла в тени пещер. Одна. Волосы чёрными мёртвыми змеями спадали на грудь, глаза подёрнулись тонкой белёсой пеленой, руки нервно теребили рукава шерстяного платья, распуская их цепкими длинными пальцами, ниточку за ниточкой. Он вскинул голову и остановился. Стейн вместе с Орденом шагал вперед, не оглядываясь на поле, устланное чужими телами и кровью… И Крис сделал шаг назад. Потом ещё один… И побежал к женщине, что в ответ только распахнула пошире руки, готовясь принять его в объятия. Он побежал к маме. С громким всхлипом упал на колени, уткнулся в её подол, размазывая слёзы по чёрным от грязи щекам. Она только улыбалась и гладила его холодными пальцами по спутанным волосам. А внутри медленно оттаивал лёд, расступалась темнота, отступала боль. И мама наконец стала снова мамой. А теперь он мог потерять её.
Крис остановился на мгновение, перевёл дух и бросил тело своё в пышущее жаром утро. Надо было спешить.
Ещё тогда, пару дней назад, Крис заметил, как недовольны люди, которым не дали возможности закончить начатое. Как недоволен Берси. Парнишке, может, впервые в жизни довелось выделиться, обратить на себя внимание, выслужиться перед хозяином… и всё зря. Не знал он, что Стейн не хотел бойни, крови и пепла. Хозяин хотел семью. «Вот и недоглядел, дурень», — зло фыркнул Крис, прибавляя скорости. Солнце нещадно жгло макушку и слепило глаза, трава безжалостно сминалась под ногами, только чертополох колючками вонзался в кожу, царапая её до крови. Но Крис не останавливался. Ему во что бы то ни стало надо было догнать Берси, который подговорил целый отряд выступить сегодня. До полудня. Во славу хозяину, что бледной тенью слонялся по замку, шепча себе под нос имя дочери. Дочери, которая, может, не доживёт до заката.
* * *
Эйрин аккуратными движениями накладывала мазь на раны тех, кто до сих пор не оправился после столкновения с людьми её отца. Она дула себе под пальцы, боясь причинить боль, и прятала взгляд. Ей казалось, что каждый знает, кто виноват в случившемся. И этот груз камнем висел на шее, тянул вниз. Она почти физически ощущала, как хрустят позвонки под его тяжестью, вот-вот сломаются.
Эйрин поила с ложечки отварами тех, кто до сих пор не мог оторвать руку от кровати. Она придерживала их за подбородок, стараясь не смотреть в глаза. Уверенными жестами подносила ложку к трясущимся, чуть приоткрытым губам и вливала спасительную жидкость. Но глаз не поднимала. Больно было смотреть на раненых. Ещё больнее, чем на мёртвых: тех, кто вошёл в Хелингард, жалеть было глупо, за них надо было радоваться.
Эйрин меняла повязку одному из Отчуждённых, когда в Регстейне поднялась суматоха.
— Люди, люди снова у рубежей… — раздавалось со всех сторон.
— Целый вооружённый отряд. Венди, отведи детей, стариков и раненых глубже в подземелье! — где-то за спиной раздался приказ Вигдис.
«Снова люди? Но… он же обещал…» — камень, висевший на шее, с хрустом упал вниз, вырвав куски плоти, оставив внутри зияющую рану. Эйрин уже не видела чужих суетливых сборов, не слышала испуганных криков и командного голоса Вигдис. Не заметила, как кто-то из совсем ещё молодых мальчишек взял в руки копьё Криса, согнувшись под его тяжестью. Как мама оглянулась на неё, не забывая подталкивать Томми внутрь пещеры. Не почувствовала, как Давен успокаивающим движением обнял за плечи, будто стараясь закрыть её, спрятать от происходящего ужаса. Но от мыслей и боли, что пробивала навылет, было не спасти. Отец отступил лишь для того, чтобы вернуться. Чтобы снова кромсать её народ, топтать башмаками тела павших, мстить жрицам. «И Крис… неужели Крис снова с ним?»
Материнское сердце встрепенулось. Эйрин, сбросив с плеч руки Давена, рванулась на поверхность. Она не знала, зачем. Может, чтобы убедиться, что сын больше не пойдёт против своего народа? Может, чтобы спасти его от летящего копья или режущего меча? Или… чтобы убить?
* * *
Крис, шумно дыша, оглядывался. Он не успел. Хотелось хоть раз в жизни оказаться полезным, опередить Берси, предупредить маму… Но Орден уже начал битву.
Берси, гордо вытянувшись в седле, раздавал приказы. И Орден почему-то его слушался. Неуклюжий и робкий мальчик криво ухмылялся, может быть, впервые чувствуя себя значимым. Крис обошёл его стороной. Связываться сейчас с Берси было опасно, надо было сначала
