— Все прошло удачно? — осведомился Сантьяго.
— Как нельзя лучше. Я поставил «жучки» на обеих лодках Карни. Это значит, что мы будем следить за ним всюду, куда бы он ни отправился, оставаясь незамеченными. Фергюсон остановился в гостинице в самом начале седьмого. Я проверял в службе регистрации. Диллон заказал столик на двоих в ресторане «Тэртл-бей».
— Хорошо. Вот будет потеха, если мы присоединимся к ним.
Вошел капитан Серра.
— Каковы будут дальнейшие приказания, сеньор?
— Если Диллон будет вести себя так же, как прошлым вечером, он наверняка заглянет в бар «У Дженни». Возможно, я и сам туда заскочу.
— Тогда я приведу моторку в Крус-бей, сеньор, чтобы забрать вас оттуда, да?
Сантьяго улыбнулся.
— Я предлагаю сделать еще лучше. Возвращайся на «Марию Бланко», возьми нескольких матросов и привези их в Крус-бей. Они могут рассчитывать позже на выпивку за мой счет, а ты тем временем выпустишь из трубы немного пара в знак того, что ты меня видишь.
— Отлично, сеньор. — Улыбнувшись, Серра вышел.
Ночью, в самом начале первого, Дженни Грант, которая рано легла спать в монастыре Ордена смиренных сестер милосердия, вертелась в постели и никак не могла заснуть. Она встала, нашла сигареты, закурила, подошла к окну, уселась в подбитое ватой кресло и уставилась на улицу, где шел проливной дождь. Она видела, что в окне кабинета сестры Мэрайи Бейкер еще горит свет, но та, похоже, никогда не отрывалась от работы. Как странно, что Генри скрывал, что она существует. Словно он почему-то стыдился ее, такой набожной. Он так и не смог примириться с этим.
Дженни чувствовала себя гораздо лучше, чем тогда, когда приехала сюда. На душе у нее было куда спокойнее, но в то же время она ощущала смутную тревогу. Интересно, что сейчас происходит на Сент-Джоне, как продвигаются дела у Диллона. Если смотреть правде в глаза, ей понравился Диллон, несмотря на все его прошлое, к которому она относилась в высшей степени неодобрительно. С другой стороны, судя по первому впечатлению, он казался милым, добрым, заботливым и понимающим.
Она снова легла в постель, выключила свет и задремала. Сквозь сон ей представилась подлодка в темной воде и Генри, нырнувший глубоко-глубоко. Милый Генри. Какой же он все-таки дуралей, что первым опустился на дно где-то там, в каком-то опасном необычном районе, куда люди, как правило, не заплывают. Так и должно было быть.
В мгновение ока сон с нее как рукой сняло, и она четко произнесла, обращаясь в обступавшую ее темноту.
— О боже, ну конечно. Как все просто.
Встав с кровати, она подошла к окну. В кабинете матери-настоятельницы по-прежнему горел свет. Она быстро надела джинсы и свитер и, перебежав под дождем через двор, постучала в дверь.
Войдя внутрь, она увидела сестру Мэрайю Бейкер, которая сидела за письменным столом и работала. Она удивленно подняла голову.
— Это ты, Дженни? Что случилось? Что, не можешь заснуть?
— Сестра, завтра я уезжаю, я только хотела поставить вас об этом в известность. Я возвращаюсь на Сент-Джон.
— Так скоро, Дженни? Но почему?
— Помните, я рассказывала вам, что не знаю о местонахождении подводной лодки, которую нашел Генри и ищет Диллон? По-моему, я смогу ему помочь в поисках. Я засыпала, и тут-то меня и осенило.
Сидя на веранде ресторана «Тэртл-бей», Фергюсон смотрел вдаль, на канал имени сэра Фрэнсиса Дрейка,[14]на острова, резко выделявшиеся черными точками на фоне темного неба, пронизанного оранжевыми лучами заходящего солнца.
— Какой необыкновенный вид, — сказал бригадный генерал, потягивая вместе с Диллоном фруктовый пунш.
— «Солнце садится, изящно умирая», сказал бы поэт, — пробормотал Диллон.
Без умолку трещали цикады, во мраке ночи перекликались птицы. Встав, Фергюсон подошел к краю веранды.
— Боже мой, я и не подозревал, что вы, дружок, питаете склонность к поэзии.
Диллон закурил, над зажигалкой «зиппо» блеснул и погас огонек. Он усмехнулся.
— Сказать по правде, я самый настоящий литературный гений, бригадный генерал. Я играл Гамлета в Королевской академии. Я до сих пор помню большую часть текста этой роли. — Неожиданно изменив голос, он стал поразительно похож на Марлона Брандо. — «Я мог бы стать иным, претендовать на титул».
— Не пытайтесь разжалобить меня, Диллон, на данном этапе вашей жизни. Если жалеть о прошлом, ничего хорошего из этого не выйдет, потому что все равно изменить ничего не удастся. К тому же вы и так потратили слишком много времени зря на эти чертовы игры. Надеюсь, вы отдаете себе в этом отчет. Давайте будем жить сегодняшним днем. Главное, что заботит меня в настоящий момент, — это то, почему этот чертов Сантьяго так хорошо информирован.
— А меня, вы думаете, это вовсе не интересует?
Через вход, увенчанный аркой, в зале появился Сантьяго, за которым шел Альгаро. Оглядев сидящих на веранде, он увидел Диллона и Фергюсона и подошел к ним.
— Мистер Диллон? Я — Макс Сантьяго.
— Я знаю, кто вы, сеньор, — ответил Диллон на великолепном испанском языке.
Весь вид Сантьяго выражал удивление.
— Позвольте вас поздравить, сеньор, — ответил он на том же языке. — Такая беглость речи среди иностранцев встречается редко. — Повернувшись к Фергюсону, он добавил по-английски: — Очень рад видеть вас в Кэнил-бей, бригадный генерал. Желаю вам приятного аппетита, господа. — И он удалился в сопровождении Альгаро.
— Он знает, кто вы, и знает, кто я, — сказал Диллон.
— Я заметил. — Фергюсон встал. — Давайте примемся за еду, я чертовски голоден.
Качество обслуживания было сносным, еда — превосходной, и Фергюсон от души наслаждался трапезой. Вдвоем они выпили бутылку розового шампанского «Луи Редерер» и принялись за морских устриц, зажаренных в раковинах гребешков с красным стручковым перцем и в шафрановом соусе, за которыми последовали салат «Цезарь» и фазан, запеченный в сухарях. Фергюсон, заткнув салфетку за ворот сорочки, поглощал все с завидным аппетитом.
— По правде сказать, сынок, на самом деле я неприхотлив в еде, но разве можно удержаться при виде всего этого!
— Помню-помню — англичанин за границей?
— Вряд ли мне стоит говорить, что Фергюсон самая что ни на есть шотландская фамилия, Диллон. К тому же, как я вам уже говорил, моя мать — ирландка.
— Да, но Итон, Сэндхерстское военное училище, гвардейский гренадерский полк — все это странным образом сочетается в одном лице.
