С этими словами он поставил рядом с костром принесеннуюкоробку и ловко открыл ее.
Коробка была заполнена водочными бутылками.
— Во как! — выразительно крякнул Малахай, и глазаего радостно загорелись. — Сразу видно хорошего человека!
— Излагай свое дело! — подобревшим голосом сказалаХалява Панкратьевна.
— Виктор Михайлович, вам переадресовывают звонок изкомитета по внешним связям! — проворковала в трубке секретарша АнцифероваАлина Леонардовна.
Анциферов приосанился, машинально поправил волосы, хотязнал, что его никто не увидит. К зарубежным контактам он по старой памятиотносился с повышенным вниманием.
— Анциферов! — проговорил он с чувствомсобственного достоинства.
— С вами будет говорить премьер-министр Индии ИндираГанди!
Анциферов удивленно заморгал.
Во-первых, как бы ни гордился он занимаемым постом, он всеже понимал, что премьер-министр огромной страны — это не его уровень.
Во-вторых, он владел английским языком в пределах школьногокурса, то есть никак, не говоря уже о других иностранных языках, так что беседас индийским премьером вряд ли получилась бы достаточно плодотворной.
И в-третьих, он вспомнил, что Индира Ганди уже давно неявляется премьер-министром Индии по причине безвременной кончины.
Все эти мысли промелькнули в голове чиновника в долисекунды, но он не успел ничего сказать или сделать, как в трубке прозвучалхорошо поставленный мужской голос, который объявил, как ведущий классическогоконцерта:
— Ария индийского гостя! Исполняется впервые!
— Индира Ганди умерла… — машинально проговорилАнциферов.
Но ведущего уже сменил хриплый, полузадушенный, но все жехорошо знакомый женский голос:
— Умерла, говоришь? Ну и что? Я тоже умерла! Но это незначит, что меня можно забыть! Не слишком ли много ты о себе возомнил? Не забылли ты, кому обязан своим положением?
— Кто это говорит? — испуганно выдохнулАнциферов. — Это хулиганство! Прекратите немедленно!
— Ты всем обязан моему мужу! Если бы не вмешательствоГеннадия — тебе не видать нынешнего поста как своих ушей!
— Пре… прекратите! — В голосе чиновника звучалсамый настоящий ужас. Он помнил эти слова и этот голос… только в тот раз он небыл придушенным — наоборот, он был резким, истеричным, раздраженным… — Ктоэто? — повторил Анциферов, не надеясь на ответ.
— Ты еще спрашиваешь? — хрипло прокашляла егособеседница. — За что, за что ты меня задушил? Что я тебе сделала?..
Ее голос затих, словно растаял в пространстве, и вместо негов трубке зазвучал оперный тенор:
— Не счесть алмазов в каменных пещерах, не счестьжемчужин в море полуденном…
Анциферов швырнул трубку, переключил переговорник насекретаршу, заорал:
— С кем вы меня соединили?
Алина Леонардовна, не привыкшая к такому обращению, намгновение опешила, но быстро взяла себя в руки и тоном оскорбленногодостоинства проговорила:
— Я же сказала вам — с комитетом по внешним связям…
— Звонок был по внутренней линии? — уточнилАнциферов, стараясь сдержаться.
— Разумеется, — холодно подтвердиласекретарша. — Кстати, хочу вам напомнить, что через час состоится встречас прессой и представителями общественности в Шуваловском парке.
Алина Леонардовна была дама со связями и на своем поступережила уже трех председателей комитета. Именно это она постаралась передатьшефу своим холодным профессиональным тоном.
— Спасибо, — сдержанно ответил Анциферов иотключился.
Внутренняя линия… Значит, кассета попала в руки к кому-то изсослуживцев. Это не плохо — это просто ужасно.
Он молча сидел, барабаня пальцами по столу.
Но ведь на кассете голос был не совсем такой. Да и слова вконце разговора отличались… Что же это значит?
Неожиданно в гулкой тишине кабинета раздались начальныетакты сороковой симфонии Моцарта. Это зазвонил личный мобильник Анциферова.
— Слушаю, — отозвался он, поднеся трубку к уху.
— Зря ты меня задушил, — жалобным, трагическимтоном проговорила женщина. Это был другой голос… голос Маргариты!
Не может быть! Ведь ее тоже давно нет…
— Думаешь, никто не знает? — продолжилапокойница. — Ошибаешься! Тайное всегда становится явным! Покайся — тебеснисхождение будет!
Анциферов отшвырнул мобильник.
Телефон с жалобным звоном ударился об пол, от него отлетелакрышка, выпали аккумулятор, сим-карта.
— Виктор Михайлович, машина подана! — проговорилав динамике Алина Леонардовна.
Анциферов был не в настроении, но работа есть работа.
Он надел плащ, дрожащими пальцами застегнул пуговицы, вышелв приемную.
— Извините, у вас пуговицы неправильнозастегнуты! — проговорила Алина.
— Что? — переспросил Анциферов.
Алина молча встала, подошла к нему, расстегнула пуговицыплаща, снова застегнула — на этот раз правильно.
— Текст вашего выступления! — Она подала емутонкую кожаную папку с вложенными в нее листками.
Анциферов кивнул, вышел в коридор, спустился на лифте напервый этаж. В его ушах все еще звучали голоса задушенных женщин.
Перед подъездом его уже ждала машина.
Охранник выскочил навстречу, предупредительно распахнулдверцу перед Анциферовым, сам сел рядом с водителем.
Машина тронулась.
Встречные гаишники вытягивались в струнку при видеправительственных номеров, обеспечивали зеленую улицу. Через пятнадцать минутмашина Анциферова уже выехала за пределы города, промчалась по широкойподъездной аллее Шуваловского парка, остановилась неподалеку от площадки, гдеуже толпились участники и гости торжественной церемонии.
Охранник вышел первым, огляделся, открыл дверцу шефу.
К Анциферову тут же кинулись представители радиостанций,телеканалов и прочих средств массовой информации.
— Что вы можете сказать нашим слушателям… нашимзрителям… нашим читателям…
— Обождите, — Анциферов старался сохранятьприветливое выражение лица, — сейчас я выступлю с короткой речью, высможете все записать…
Охранник вежливо, но твердо отодвигал журналистов,освобождая чиновнику дорогу.
Вдруг из толпы людей с камерами и микрофонами вывернулсятщедушный мужичонка в зимней шапке, надетой ухом вперед, и заверещал тонкимоглушительным голосом:
